Сергей Белошников - Ужас приходит в полнолуние

Там я собрал своих ребят и — понеслось. Все, как обычно, все, что полагается делать в таких случаях: штаб по убийству, план на сегодня, телефонограммы по всем отделениям области. Потом я дал запрос в ЗИЦ — зональный информационный центр, в Москву. Затребовал информацию по центральным регионам России о аналогичных или подобных убийствах. Раздал своим молодцам задания. Они повздыхали-повздыхали и дружно разбежались. К этому времени прокуратура уже возбудила дело.

Я, естественно, заглянул и к начальству, к Виталию. Рассказал ему все как есть. И уговорил обойтись пока собственными силами. Подполковник для приличия поворчал, но с моими доводами в конце концов согласился.

Вернувшись к себе в кабинет, я до обеда зарылся в текущие дела, которых и без этого загадочного убийства было под завязку. А без четверти три за мной заехал Михайлишин.

Терехин, покряхтывая, втиснулся ко мне в машину, устроился поудобнее, положил на колени тонкую кожаную папку. И вдруг спросил:

— Слушай, сынок, а ты знаешь, кто такой Джеймс Бонд?

Я ничуть не удивился такому дурацкому, на первый взгляд, вопросу: от Волкодава чего угодно можно ожидать. И в любой момент, учтите.

— Конечно, — ответил я. — Герой романов Яна Флемминга. Я читал. А недавно по телевизору фильм про Бонда показывали. Правда, старый. «Никогда не говори никогда» называется. А что, товарищ майор?

— Да так. Вспомнилось случайно, — без улыбки сказал Терехин. — Поехали.

Я по опыту прекрасно знал, что Волкодав ничего никогда случайно не вспоминает. Но не стал особо распространяться по этому поводу: он по-прежнему был, мягко говоря, не в духе.

И мы отправились к Бутурлину.

Солнце уже стояло высоко в небе, жаря, как где-нибудь на Синайском полуострове. Я там никогда не был, но жарища была и вправду чумовая.

Поселок обезлюдел.

Спасаясь от послеполуденной жары, все живое попряталось в тень, которая тоже не особо спасала от жары — столбик термометра показывал в тени тридцать два градуса и явно не собирался опускаться до самого вечера.

Мои красные «Жигули», подпрыгивая на выбоинах и ямках, пылили по улице поселка. Я сидел за рулем в одной летней форменной рубашке с короткими рукавами, а рядом сердито сопел набычившийся майор Терехин. Казалось, он заполнил собой больше половины салона. Несмотря на нестерпимо жаркий, душный летний день, Волкодав так и не расстался с пиджаком и кепкой. И это, кажется, совсем ему не мешало. Правда, плащ он скинул. В уголке рта Терехина торчала незажженная сигарета. Мы все знали, что, уступая настойчивым просьбам жены, майор Терехин курить старался как можно реже. Вот и сейчас он сидел с изжеванной сигаретой во рту и внимательно меня слушал. А я рассказывал ему о Бутурлине.

— Живет здесь постоянно, на Сиреневой улице, пятнадцать, — говорил я, вертя баранку. — Он местный, коренной алпатовец. Раньше, до выхода на пенсию, работал директором детского дома.

— Какого детского дома? — буркнул Терехин. — Того самого, где Гуртовой воспитывался?

Я не удивился тому, что Терехин располагает такой информацией о Гуртовом. И не удивлюсь, если у Волкодава целое досье на него оформлено.

— Да. Детдом был в старой усадьбе. Барской. Его лет семь назад закрыли, еще до того, как вы стали здесь работать. Перевели в другой район, — пояснил я Терехину, внимательно глядя на дорогу. — Теперь в этой усадьбе Гуртовой пансионат для миллионеров строит. Уже, считай, достроил.

— Знаю, — буркнул Терехин. — А ты сколько здесь участковым, Михайлишин?

Он точно меня за дурачка считает. Проверяет, что ли? А чего меня проверять. Я уверен: он и так все про меня знает. Потому что Волкодаву достаточно разок полистать чье-нибудь личное дело, чтобы потом каждую строчку всю жизнь помнить. Память у него не хуже, чем у персонального компьютера последнего поколения. И быстродействие такое же, по-моему.

— Шестой год, товарищ майор, — спокойно ответил я.

— Ладушки. Валяй дальше.

— Директором детского дома Бутурлин стал где-то году в семидесятом. А до этого был географом-картографом. По работе много путешествовал, часто бывал за границей. Составлял карты, исследовал всякие там труднодоступные районы. В Индии, в Африке. Потом подцепил какую-то непонятную тропическую болезнь, в очень тяжелой форме. Но сумел выкарабкаться. И жаркие страны для него сразу же закрылись. А вот жена его умерла. От той же болезни. Остался сын. И тогда он сменил профессию, пошел в директора детдома и занялся воспитанием сирот. Да, еще он воевал. Имеет награды.