Сергей Белошников - Ужас приходит в полнолуние

Врал, конечно, насчет скорого приезда. Никто — ни дед, ни я, ни Кирилл — не верил, что тупой уголовник Головня является тем самым человеком, который обрушил на поселок этот беспросветный ночной страх и кошмар. Иначе зачем деду с Кириллом придумывать свой хитроумный план. Хитроумный, но, на мой взгляд, отчаянно опасный. Но говорить с ними об этом было бессмысленно: кто я такая? Глупая маленькая девчонка, да и только. Поэтому свои мысли я держала при себе.

Вот так и прошел весь день — в приготовлениях, в ожидании вечера, и при этом мы с Кириллом упорно делали вид, что ничего особенного сегодня утром у него в комнате не произошло. Тем более мы старались при деде — совсем не обязательно ему обо всем знать. И только сейчас мы остались наедине. Здесь, на кухне: полчаса назад дед ушел к себе в кабинет — сказал, что приляжет отдохнуть перед очередным ночным бдением.

Как я уже сказала, наступил вечер, близилась очередная ночь. И снова, как во все предыдущие вечера и ночи этой жуткой недели, меня постепенно охватывало смутное беспокойство. Может быть, потому, что день сегодня был донельзя жаркий и душный: с самого утра на поселок стали наползать тяжелые фиолетово-серые тучи, которые к ночи обязательно должны были разразиться грозой. Духота стояла просто чудовищная — ни дуновения ветерка. Термометр показывал тридцать четыре в тени. Даже дышать, не то что передвигаться, было тяжело. Хотелось упасть где-нибудь в холодке, лучше в воду, и не шевелиться. Но дождь все не начинался. Только небо было сплошь затянуто тучами: ни звездочки, ни луны.

И еще мне было страшно. До жути. Но этот свой страх я упорно старалась скрыть и от Кирилла, и от деда. Страх перед тем, что мы задумали, страх перед темнотой, просто страх — ведь я обыкновенная слабая женщина. И должна признаться, что с недавних пор очень боюсь темноты. Потому что где-то там, под ее покровом скрывается убийца, который, возможно, в эту самую минуту выходит на охоту.

На меня.

А тут еще этот горе-охотник ни с того ни с сего на меня полканов спускает. Как будто я виновата, что его по башке огрели.

— Все, готово, — сказала я, злобно глядя на Кириллов затылок. — До свадьбы заживет.

Не очень удачная шуточка вышла, честно говоря: я невольно поморщилась. И, чтобы скрыть смущение, повернулась и отошла к раковине, открыла краны и принялась тщательно отмывать заляпанные йодом руки.

Из-за шума воды я и не услышала, как он подошел ко мне. Только внезапно почувствовала, как вдруг он осторожно обнял меня сзади за плечи: обнял нежно и сильно. Я замерла и прикрыла глаза — сердце у меня ухнуло вниз, провалилось куда-то в пятки (наконец-то я поняла смысл этого замечательного выражения!), а потом заколотилось как бешеное.

Потому что саму себя не обманешь: весь день, с самого утра я подсознательно надеялась, что он наконец решится. Что произойдет нечто подобное.

— Стася, ты на меня сердишься? — услышала я над ухом жаркий шепот.

— Ты с ума сошел?! За что же мне на тебя сердиться? — прошептала я в ответ, открывая глаза.

— Не знаю. За все, что сегодня… сегодня утром между нами произошло. Если ты для себя решила, что это — ничего не значащая случайность, так, недоразумение, и мне обо всем надо забыть, то я…

Он умолк, не договорив. И тогда я сделала самое разумное, что могла сделать в этой ситуации.

Я повернулась к нему.

— О господи, Кирюша! Как же я по тебе соскучилась, — прошептала я, обняла его и крепко прижалась губами к его губам.

Все-таки я молодец!

Должна честно признаться: нацеловались мы всласть. Причем вели себя, как партизаны возле бункера спящих гитлеровцев: целовались, словно оторвавшиеся восьмиклассники, но изо всех сил старались не издавать подозрительных звуков — дед наверняка не спал, а его кабинет — наискосок по коридору, в двух шагах от кухни.

А дверь в кухню я закрыть не успела. Не до того было.

Наконец я нашла в себе силы оторваться от Кирилла (мне пришлось просто вырываться из объятий этого здоровилы!) и пихнула его на табуретку. И теперь он сидел и таращился на меня со счастливо-обалдевшим видом.

Я прислушалась: из кабинета не доносилось ни звука. Слава богу.

— Ты чего это? — спросил он.

— Про деда забыл? А если бы он сюда вошел?

— А что тут такого? Подумаешь, поцеловались разок. Мы же взрослые люди.

Я подозрительно на него уставилась:

— Слушай, я надеюсь, ты деду ничего не сказал?

— О чем? — Кирилл сначала спросил, а потом спохватился, с запозданием поняв суть моего вопроса.