Сергей Белошников - Ужас приходит в полнолуние

— Вы что же — уже знакомы? — удивленно посмотрел на меня старик.

— Э-э-э, видите ли, Николай Сергеич… — промямлил я, не зная толком, что и сказать.

— Мы случайно повстречались сегодня днем, — решительно объявила деду Стася. — К тому же ты нас познакомил давным-давно, не так ли?

— Вообще-то так. Но, Станислава, ты же обещала уехать!

— Дед, ты просто невыносим. Я же тебе все объяснила. Никуда я не еду. Вернемся к нашим баранам: что здесь происходит и кого это вы решили грохнуть?

— Станислава! — повысил голос старик.

Но она плевать хотела на строгий голос деда. Подошла ко мне и осторожно потрогала рукоятку ножа, висящего у меня на поясе.

— Кажется, с легкой руки моего любимого дедули ты решил выйти на тропу войны, — сказала она. — И я догадываюсь, для того, чтобы прикончить, а еще лучше — словить неуловимого алпатовского Чикатило. Каковой может оказаться твоим пропавшим братцем. Так вот для чего ты сюда приехал, да?

— Да, — кивнул я.

— Дед тебя вызвал?

— Да, — повторил я.

— Понятно, господин охотовед.

Она оглядела нас и добавила:

— Молодцы. Отличники боевой и политической подготовки. Ну а теперь, товарищи робин гуды, рассказывайте, что вы затеяли. Я ведь вас с поличным застукала. Рассказывайте, не стесняйтесь — все свои.

Мы с Николаем Сергеевичем переглянулись. Делать было нечего — и мы все ей рассказали. Опуская лишь несущественные подробности. Тем более что Стася сама уже многое знала.

— Ладно, дед, я тебя люблю, — сказала Стася, когда старик закончил свой рассказ. — Поэтому я решила сделать две вещи. Первое — не выдавать вас ни этому козлу-майору, ни…

— Станислава! — возмущенно воскликнул Николай Сергеевич.

— Именно козлу. Он, кстати, и тебя подозревал в убийстве. Не отказывайся, я знаю. Так что я ничего не расскажу ни ему, ни нашему общему другу Антону Михайлишину. Для всех окружающих Кирилл так и останется безобидным сибирским геологом. А второе — я уеду в Москву.

— Очень хорошо! — согласился Николай Сергеевич. — Завтра же утром я тебя отправлю.

— Нет, дед, не завтра. Мы пойдем на разумный компромисс. Я уеду вместе с тобой. Когда убийца будет пойман.

— Ты что, с ума сошла? — возмутился старик. — Когда это еще будет?

— Скоро. Судя по тому, как подготовился к охоте твой гуманист-воспитанник, — кивнула Стася в мою сторону, — произойдет это в ближайшее время. Вот так. Надеюсь, ты согласен на мои условия, ибо других не будет.

И старик в конце концов был вынужден согласиться. Тем более что мне пора было выходить: было уже почти девять. На улице стемнело, ночь, судя по всему, должна была выдаться безлунной. Хотя позже луна вполне могла и вылезти. Что было бы некстати.

Старик погасил свет в гостиной. И мы прошли темным коридором к незаметной дверце, выходившей с торца дома прямо в заросли сада.

— Ну, с богом, Кирилл. Пора, — негромко сказал он и пожал мне руку. — Поосторожней там.

— Не волнуйтесь, Николай Сергеич, все будет нормально, — сказал я. — Охота — не работа. Я вернусь не позже четырех — все равно потом будет уже слишком светло. А он ведь охотится только в темноте. Нет смысла дольше в лесу оставаться. Закройтесь на все замки, возьмите с собой оружие. Никого не пускайте, хорошо?

— Хорошо, хорошо, — проворчал старик.

И тут, пока он отвернулся, возясь с засовом двери, Стася поднялась на цыпочки, обняла меня за шею и, крепко прижавшись к щеке губами, неслышно для деда быстро прошептала:

— Возвращайся скорей, я буду ждать…

Вот такие неожиданные пироги.

Я выскользнул из дома в темный сад. Нырнул под густую яблоню, свесившую до земли длинные ветви, усыпанные яблоками. И замер: глазам надо было привыкнуть к темноте. У меня за спиной еле слышно скрипнула закрывшаяся дверь. Я мигом выбросил из головы все посторонние мысли — я снова был на войне. Потому что при всем желании я не мог назвать охотой то, что мне предстояло сделать.

Это была война.

И как всегда было на войне, все мои чувства сразу же донельзя обострились и утончились. Напряжение. Да, это было напряжение, от которого за годы, прошедшие со времени моего возвращения из Афгана, я уже успел отвыкнуть.

Минут через десять зрение уже вполне адаптировалось к ночному мраку. Я огляделся. Вроде бы — ничего подозрительного. Только из дома со второго этажа доносились еле различимые голоса Николая Сергеевича и Стаси.

Пора.

Я взял «моссберг» на изготовку и бесшумно двинулся через сад в сторону леса, который начинался прямо за оградой дома Николая Сергеевича.