Антон Зырянов - Я живой!

Во второй комнате я обнаружил пульт управления — большую панель с кнопками разных цветов и подписями под ними, вроде «маг. дв.», «гр. связь», «осв. к.», а над ней три ЖК-монитора, диагональю дюймов по двадцать пять, может двадцать семь. На всех трех одна картинка, но с разных ракурсов. Я проглотил подступивший к горлу комок, снова увидев Катю. Девушка просто сидела на кровати, и я сначала не понял, что же меня так смутило.

Немного повозившись с панелью управления, я-таки разобрался с зумом и увеличил изображение.

Катино лицо покрывала темная паутинка вен. Казалось, что какой-то ненормальный художник разрисовал девушке лицо для участия в американском карнавале, в честь Хеллоуина. Но не это меня шокировало. Девушка блаженно улыбалась, невидяще гладя перед собой, и гладила… округлившийся живот.

«Что он с ней сделал?» — подумал я тогда, в камере…

В растерянности, близкой к оторопи, я сделал несколько шагов назад, и, наткнувшись на массивный табурет, который стоял рядом с панелью, потерял равновесия, но успел схватиться за древний книжный шкаф, забитый, наверное, какими-то научными трудами. Только такой маневр не прошел без косяка — со шкафа упала уродливая китайская ваза.

В надежде, что шума никто не услышал, я по-быстрому собрал осколки, среди которых и нашел флешку. Обычная на вид девайсина, наверняка, содержала что-то интересное. Не зря же её кто-то спрятал… Хотя, с такой же вероятностью, там могла быть порнушка. Ну, тоже неплохо — с этим делом на базе туговато.

Я решил не предпринимать пока никаких действий. Надо было все обдумать: обстоятельства изменились, Катя оказалась жива, к тому же еще и беременна… Да и с флешкой разобраться. У Васи был старенький ноут, он вечно просил меня поставить «Шрека» (любил он этот мультфильм) — у самого-то пальцы под клавиши не заточены. Вот на нем я и собирался ознакомиться с секретными файлами. Как там говорил Лис Малдер? Истина где-то рядом? Ну-ну.

Когда уже собирался покинуть кабинет, я заметил железную вешалку с витиеватыми рогами. На ней висели два халата, один обычный, принадлежавший, видимо Доку, а второй — надо думать, Игнатовский. Немного помедлив, я обыскал обычный халат и выудил из правого кармана ключ.

Проверив свою догадку, я закрыл им дверь в кабинет.

«Отлично, теперь я всегда смогу сюда вернуться», — подумал я, направляясь к лестнице.

Две недели прошло с той ночи, как база, дававшая людям убежище и приют вот уже восемь лет, превратилась в лагерь для военнопленных. Смерть и насилие царили в Оплоте. Новые хозяева не церемонились с пленниками и обращались, как со скотом.

Еще в первую ночь всех стариков собрали в одном здании — это был большой ангар, в котором раньше, до пандемии, стояли грузовые автомобили доставки строительных товаров.

Люди почуяли неладное и попытались защитить своих отцов и матерей. Они самоотверженно бросились на захватчиков без оружия — кто с просто с голыми руками, кто с камнем… И, тем самым, навлекли на себя гнев страшных существ.

Как ни старались люди задавить ночных демонов численностью, у них ничего не вышло — каратели быстро и беспощадно подавили мятеж. Снова загрохотали автоматные очереди и выстрелы карабинов, смертоносный свинец начал рвать бегущих людей в клочья. Кто-то рухнул на колени, кто-то свалился плашмя, кто-то, получив пулю, продолжал бежать кривясь от боли.

Сотни против двадцати четырех…

Когда бегущие сзади, спотыкаясь о мертвые тела, добрались-таки до воинов, они позавидовали мертвым.

Нелюди быстрыми тенями проносились мимо атакующих, звериной силы удары убивали и калечили, раскалывали черепа и проламывали грудные клетки. Когда казалось, что какая-то группа людей начинала брать верх над одним из монстров, к нему тут же на выручку приходил один из собратьев и вдвоем они быстро расправлялись с нападавшими, буквально разрывая их на части.

В кровавой бойне выделялся один воин (если к этим звероватым убийцам можно применимо такое слово) — страшный, возвышающийся даже над рослыми товарищами, огромных размеров монстр. Он царствовал на поле брани, словно древний бог войны, питающийся душами павших в бою смертных. Два огромных мясницких тесака в его руках сверкали в свете вышедшей посмотреть на побоище Луны. Своим примитивным оружием он буквально расчленял отчаявшихся людей, делая молниеносные выпады, без замаха срубая руки и головы, вспарывая животы. Это был его праздник, и именно его жуткая улыбка была последним, что видели его несчастные жертвы.