Дарья Кротова - Виктор 1. Memory

- Я тебя тоже. Я тебя тоже, и это страшно, - я убрал руку от его рта. - Пусть... пусть все будет ложью. Не говори ничего. Не смей! Пусть наши чувства окажутся ложью! Я так хочу!

От такой речи я задохнулся. Дэниэл сказал, обнимая меня:

- Но это не ложь. Я и вправду тебя...

Открылась дверь, и Дэниэл осекся. В комнату вошел Джеймс с флэш-картой в руках.

- Вот. Императора уже доставили. Доказательство тут. Кстати, располагайтесь. Это ваша комната... до смерти Варта. Потом ты, Виктор, отправишься куда захочешь. Можешь даже мстить мне. Твое право. А пока вы здесь, Дэниэл каждый день будет проходить обследование. Еда по расписанию. Гулять можете только в сопровождении охраны. Ванна, туалет и прочее за соседней дверью, - С этими словами он вышел, оставив нас вдвоем...

***

Потом пошли дни. Почти все время мы проводили с Дэниэлом вместе, а я все думал, как отсюда сбежать. Варт больше не пытался говорить мне той страшной вещи. Разве что иногда беззвучно говорил губами. Я отчаянно делал вид, что не понимал. На душе было очень тяжело.

Но Дэниэл не давал мне думать о чем-либо, кроме него. Днем чему-то меня учил. Торопливо забивал мне голову нужной информацией, учил каким-то новым приемам, как ментальным, так и боевым, а ночью... А ночью он становился для меня моим миром, моей вселенной. Дэниэл делал все, чтобы я не думал о его смерти. Когда же я говорил, что умру следом за ним, он начинал меня целовать и торопливо, сбивчиво объяснять:

- Ты должен жить, Вик. Должен. Живи. Ты будешь счастлив, я знаю. Живи, пожалуйста, живи... - в такие моменты его голос наполнялся такой болью, что я замолкал, чтобы не делать ему еще больнее.

Мы были вместе почти постоянно, по двадцать два часа в сутки. Я почти все время держал его за руку. Он же иногда смеялся и говорил, что я еще ребенок. Никаких проявлений яда видно не было. Разве что он стал спать чуть дольше.

Мы были в плену. Но здесь мы позволяли себе намного больше, чем в Империи. Здесь не было запретов на эмоции... мы жили. Наши отношения сильно поменялись, теперь Дэниэл не злился, не психовал... Все свое время уделял только мне. Нас никто не будил на рассвете, и ЛК тоже не работал, не было никаких надоедливых звонков и важных дел. Я просыпался и засыпал рядом с ним. Ел, учился, пил, тренировался, все делал вместе с ним. Один раз Джеймс, глядя на нас, опять сказал:

- Неразлучники, - в голосе его, как обычно, звучала грусть.

Мы с Дэниэлом в ответ лишь улыбнулись. Благодаря его заботам, а Варт обо мне именно заботился, я почти забыл, почему мы здесь. И только иногда, просыпаясь от кошмаров, я вспоминал причину нашего нахождения в этом месте. Тогда я со слезами прижимался к Дэниэлу и слушал его сердце. Оно билось. И я боялся заснуть. Боялся, что когда проснусь, он уже умрет. По ночам я часто плакал, как ребенок. От этого просыпался Дэниэл и начинал меня целовать и успокаивать. И я снова против своей воли засыпал, теряя драгоценные крупицы времени.

К нам часто заходил Джеймс, и тогда мы просто сидели и беседовали. О разных вещах: о политике, о душе, о чувствах, об образе мышления, о пристрастиях. Почти что обо всем, кроме смерти и семьи. Джеймс оказался очень интересным собеседником. Только он всегда выглядел грустным и несчастным. Познакомься мы с ним при других обстоятельствах, скорее всего, стали бы хорошими друзьями. Но... как вышло, так вышло. Признаться, я иногда ненавидел Джеймса за его хладнокровную печаль.

Дэниэл все больше и больше спал. И иногда не просыпался, когда я его будил. Я всячески отгонял мысль о том, что это может быть из-за яда. И ходил вместе с Дэниэлом на обследования. Врачи изучали его состояние, брали анализы, делали какие-то уколы, проводили процедуры... Все это время я был неподалеку. Стоял вместе с Джеймсом в соседней комнатке, отделенной стеклянным экраном, и с беспокойством ждал. Чего ждал? Не знаю. Я многого не знаю.

В один из таких дней Дэниэлу что-то вкололи, и он перестал дышать. Тело его выгнулось дугой, врачи забегали. Я попытался ворваться туда. К нему. Но дверь была надежно и не поддавалась.

- Стой, - раздался спокойный голос Джеймса. Он стоял и невозмутимо наблюдал за тем, как умирает Варт. Я резко обернулся и как можно спокойнее, по-имперски, сказал:

- Отпусти.

- Кого? - Джеймс оторвался от созерцания задыхающегося Варта и посмотрел на меня.

- Нас. Отпусти нас, - я сам удивился спокойной холодности своего тона.

Джеймс просто пожал плечами.

- Он все равно умрет, тебе не спасти его, ребенок, - в его голосе была уверенность, безжалостная, равнодушная и хладнокровная.