Чарльз Уильямс - Иные миры

С другого конца улицы снова послышался голос слепца:

— Я же не вижу. Я хочу видеть! Пустите меня к камню!

Каждая его фраза заканчивалась каким-то собачьим прискуливанием. Оливер прошел немного вперед и увидел слепого. Это был дряхлый старик, совершенно лысый, иссохший. Он медленно переставлял ноги, сильно опираясь одной рукой на палку, а другой — на плечо девушки лет двадцати, что-то сердито внушавшей ему. Даже на расстоянии Оливер заметил, какая она бледная и как дрожит ее рука на плече старика. Слепец грубо тряхнул плечом и снова затянул жутким, агонизирующим голосом:

— Я хочу ви-и-идеть! Отведи-и-и меня к камню!

И в этот момент силы оставили девушку. Она осела на землю, выпустив руку старика, и забилась в истерике. Две-три женщины бросились к ней, а над толпой, заглушая всхлипы и стоны несчастной, снова вознесся голос ее деда:

— Где камень? Я же не вижу. Нэнси, я же не вижу!

Отведи меня к камню!

Полицейский что-то втолковывал недавнему собеседнику Оливера. Тот хмуро слушал.

— Надо отвести его домой, — расслышал Донкастер.

— Вам надо, сами и отведите, — огрызнулся человек, — если сумеете.

Молодой полицейский с несчастным видом подошел к старику и заговорил с ним. Старый Сэм быстро повернулся на голос, вцепился в мундир и разразился такими душераздирающими стенаниями, что у Оливера мурашки по спине побежали.

— Я умираю! Я видеть хочу, пока живой! Умираю!

Люди добрые, да неужто никто не отведет меня к камню?

— Сказано тебе, камень полиция забрала, — сообщил слепцу сосед Оливера. — Плевать им на твои глаза, понял?

Полиция забрала камень.

— Гром ее разбей, эту полицию, — пожелал кто-то в толпе, а молодой рабочий, ровесник Оливера по виду, вдруг яростно рванулся к констеблю.

— Будьте вы прокляты! — хрипло выкрикнул он. — Вы мою жену убили! Она этим утром умерла, и малыш мой вместе с ней. Они живые были бы, а вы их к камню не пустили, сволочи! — Он замахнулся на полицейского, и тому пришлось отступить в сторону. Через толпу начали проталкиваться еще несколько людей в шлемах.

Вдруг новый голос позади Оливера резко произнес:

— Эй, вы, там! Что здесь происходит?

Оливер оглянулся. К ним быстро приближалась небольшая группа людей. Возглавлял ее маленький человечек весьма свирепого вида с воинственно торчащими усами. Рядом с ним шагал человек повыше и постарше со значительным лицом. За ними шли полицейский инспектор и два-три констебля.

— Что все это значит? — сердито спросил коротышка собравшихся.

— Констебль, очистить улицу! Вы что, порядка не знаете? Кто это такой? — Он ткнул пальцем в старика-слепого. — Почему он так орет? Почему вы допустили, что его на весь город слышно? Да вы что, констебль, службы не знаете?

Я с вами еще разберусь!

Молодой констебль открыл рот, собираясь, видимо, возразить, но передумал. Рослый мужчина положил руку на плечо своему спутнику.

— Послушайте, комиссар, один человек не может за всем уследить, — тихо проговорил он. — А Сэм Маттон — трудный тип. Пусть лучше здешний инспектор разбирается. Я думаю, они поладят в конце концов. Тут надо по-тихому.

— По-тихому? — взорвался начальник полиции. — По-тихому? Послушайте, господин мэр, вы мне с утра твердите, что надо по-тихому. Я вам раз уступил, два уступил, и вот, полюбуйтесь, к чему это привело! — Он оглянулся. — Инспектор, вы что, оглохли? Я же приказал очистить улицу. И скажите этому старому идиоту, что если он не заткнется, я его в тюрьму посажу за скандал в общественном месте.

Мэр повысил голос.

— Его нельзя арестовать, комиссар. Это слишком известная в городе фигура. Ему многие сочувствуют, ему и его внучке. Да и как ему не кричать о своем горе?

— Мне наплевать, как! — отрезал комиссар. — На улице я ему орать не позволю. Ну, инспектор, долго мне ждать?

Инспектор сделал знак своим людям, и они с разных сторон поодиночке стали продвигаться вперед. Но уже после двух-трех шагов застряли. Окрепшие было голоса «Эй, вы, нечего тут шляться», смолкли. Толпа оставалась угрюмо-неподвижной.

— Инспектор! — нетерпеливо окликнул комиссар.

Инспектор посмотрел на Оливера — он стоял ближе всех — и, видимо выбрав его как наиболее законопослушного, сказал невыразительным тоном:

— Давайте, сэр. Если вы подадите пример, они тоже разойдутся.

— А чего ради нам расходиться? — громко спросил Оливер.

Толпа вокруг одобрительно прошелестела и смолкла, предвкушая развлечение. Мэр и комиссар одновременно посмотрели на Донкастера.