Павел Чибряков - Что-то… (сборник)

Отношение к этому самому противоположному полу было у неё… спокойным, а временами – просто терпимым. Ну вот, устроены они так, что ж теперь? Но все равно они разные, и, может быть, однажды…

И вот так «однажды» она встретилась с Ним. Он был просто чертовски хорош – красивый, довольно высокого роста, мускулистый. Практически – идеал. И именно в отношении его она «отпустила» все свои чувства «на всю катушку». Она, конечно, прекрасно сознавала, что такие, как он всегда «нарасхват», и что будет очень трудно сделать так, чтобы он удовлетворялся ею одной. Но она очень старалась. Вообще-то, к сексу она относилась довольно спокойно; нет, «это дело», конечно, приятное, но.… Но стараясь «насытить» его, она не только никогда не отказывала ему, но и сама, даже не испытывая желания, предлагала, побуждала. Она даже позволила ему уговорить себя на оральный секс (оказалось – это вполне терпимо). Узнав о его слабости к выбритым женским «прелестям», она регулярно делала депиляцию, и даже сама привыкла… чтобы «так». В общем, баловала его собой как могла.

Какое-то время это помогало, и она была счастлива. Когда они были рядом, из-за её маленького роста никому и в голову не приходило, что она старше его почти на четыре года. Конечно, сейчас они были в таком возрасте, когда эта разница не имела особого значения, но всё-таки и её осознание сыграло свою роль, когда…

Только позже она поняла, когда их отношения начали рваться – незаметно, по чуть-чуть, расползаясь «по волокнам», как старая застиранная простынь. Но тогда она не хотела этого ни видеть, ни, тем более, признавать. Ну да, попойки с друзьями. Без неё. Бывает. Хотелось бы, чтоб пореже, конечно, ну да ладно. И полное нежелание верить, что он вполне мог там с кем-то.… Опять ночевал неизвестно где? Но ведь появился с мученическим видом (невозможно не пожалеть) и полон раскаяния в своей питейной невоздержанности. Да он наверняка был в полном «отрубе», какой уж тут…

Но постепенно у неё оставалось всё меньше и меньше сил, чтобы поддерживать в себе эти иллюзии и отрицать очевидное. А однажды она поняла, что беременна, и что необходимо как-то менять существующее положение вещей. И это совпало с его очередным загулом. Она хотела поговорить с ним не для того, чтобы узнать его мнение насчёт ребёнка – она вся хотела его родить, в любом случае, – а для того, чтобы он определился с тем, кто для него она. Она не хотела «привязывать» его к себе ребёнком; ей нужно было точно знать – или она его жена и мать его ребёнка, или…

Но он пропадал несколько дней. А когда появился с очередным покаянием, она уже всё для себя решила. Это был единственный раз, когда она «послала» его матом, и в тот момент всё стало очевидным. Всё прошло.

Вскоре, переговорив со старшей сестрой, она уехала к ней в другой город, чтобы там выносить и родить ребёнка.

Сестра с мужем были состоятельными людьми и жили в отдельном, довольно большом доме. Она не могла, как опасалась, особо их стеснить, так что приняли её довольно тепло. Но больше всех её приезду обрадовался её племянник – очень славный десятилетний мальчишка. Он сразу очень сильно привязался к ней, что её, по началу, даже немного удивляло – обычно пацаны довольно своенравны и упрямо отвергают всякие «телячьи нежности» (попробуйте погладить их по голове! ), а тут прям как котёнок. Но вскоре она, кажется, поняла, в чём дело. Её сестра была по-своему добрым человеком, но в ней не хватало ласки, тепла. Она, конечно, любила сына, но как-то… как в Америке, что ли, если судить по их фильмам. А ребёнку нужно было тепло. И у неё его было много-много.

Поскольку сестра с мужем были «ну очень деловыми», как говорил о них сын, дома они появлялись поздно, а иногда не приезжали вовсе. В городе у них ещё была квартира, и теперь они часто оставались там, зная, что есть, кому позаботиться об их сыне. Так что они с племянником в меру своевольничали, проводя время… «прикольно», о как!

Вот так, «прикольно» и спокойно, прошла её беременность. И чем ближе приближались роды, тем заботливей становился племянник. Это было очень мило. Она даже шутила про себя, что ей теперь есть, кому рожать ребёнка. И когда у неё родилась дочь, радости племяша не было предела. Он искренне заботился о малютке, и иногда даже прибегал ночью, когда она упрямо начинала кричать, чтобы покачать колыбель – бывшую его, кстати, – или даже на руках, и дать отдохнуть своей любимой (это было очевидно) тёте. В этом было что-то, что делало её материнство значимым не только для неё. И это было славно.