Павел Чибряков - Что-то… (сборник)

Соседка приходила к нему регулярно, но не слишком часто. И только ради секса. Никаких «душевных» разговоров. И это ему нравилось. Да и секс «со старой шалавой» (как он её про себя называл) ему нравился. Да, старовата пи…! И что? Оральных утех она от него не требует, но сама «минетет» с удовольствием и мастерством, неожиданным, на его взгляд, от ещё советской женщины. Короче, нормально.

***

В квартире под Вадимом жила относительно молодая – а как ещё определить тридцатипятилетнею? – мать-одиночка с сыном лет двенадцати. Её звали Светка, а сына – Мишка. Она работала санитаркой в больнице, и подрабатывала уборщицей в одной из общаг, пара которых выпирала на пустоши, отделяемой от микрорайона дорогой.

Светка была изрядно пьющей – по ней, в принципе, было видно – но шатающейся по улице, валяющей где не попадя. Она предпочитала напиваться только «в домашних условиях», и напиваться «по-чёрному». Так что только Мишка знал, какой отвратно-пьяной она бывает.

Он вообще, в свои двенадцать, знал много из противного, возможного у женщин, чего пацанам знать не нужно, и даже вредно. Все эти вещи из разряда «У женщин это случается». Да и видел… Но при этом противоположный пол не потерял для него привлекательности. Ведь есть ещё такие привлекательные девчонки, да и нормальных, «интересных местами», тётек – предостаточно. Ну, да, мать у него… Но бывает же и другое, по-другому, у других…

Он, конечно, любил мать. Но было немало того, что как-то «замазывало» это чувство. Возможно, потому, что он знал о ней «лишка». Например, пару лет назад он услышал, как мать, по пьяни, довольно громко говорила подругам, что никогда не получала удовольствия от секса, и Мишка «появился» только потому, что ей «приходилось раздвигать ноги по требованию муженька».

И однажды, когда он её, опять напившуюся, упрекал в этом, она злобно выкрикнула:

– Отстань, щенок! Это у меня единственное удовольствие в жизни!

Из-за проалкашной атмосферы их квартиры, Мишка много времени проводил на улице. Он отлично знал свой район и многих из живущих в нём.

Например, двух проституток, что «работали» на Грузовой – дороге, ведущей из города в ближайший пригородный посёлок. Эти женщины не нравились ему именно из-за того, чем занимались. Не потому, что это – неправильно, а потому что, в его представлении, нельзя женщине так относиться к своему телу и к себе (именно в таком порядке – сначала к телу).

Он знал, что на соседней улице живёт педофил, который любит, стянув с них трусы, лапать девчонок лет семи-одиннадцати. Почему-то, именно в этом возрасте девчонки не склонны жаловаться на такие вещи. Ладно, хоть не насиловал. Не мог, видимо. Он просто спускал штаны и мотал своим маленьким тёмным «прибором» перед лицами девчонок, наслаждаясь их брезгливым выражением.

Несколько раз Мишка шугал урода, после чего отводил девчонок за руку к их домам, убеждая рассказать всё родителям. Девчонки, насуплено глядя в землю, молчали. Ни одна не пожаловалась. Дурочки!

Однажды, встретив участкового, Мишка рассказал ему про педофила, но тот, глядя чуть удивлённо-неверяще, сказал:

– Но никаких жалоб не было. А без этого я ничего не могу сделать.

– А тогда на фиг вы нужны?! – зло выпалил Мишка и пошёл прочь, выражая презрение не только лицом, но и спиной.

– Я присмотрю за ним, – сказал ему вслед участковый.

Мишка только раздражённо повёл плечами. Присмотрит он, как же! Он, Мишка, лучше присмотрит. Когда-нибудь козлу башку кирпичом разобьёт и оставит со спущенным штанами. Вот пусть тогда присматриваются и разбираются!

А ещё Мишка знал, что соседка со второго этажа – ведьма. Реальная, а не как в сказках и кино. Он знал, что очень многие мерзости, происходящие в их районе, случаются по её вине и к её удовольствию. Она, словно вампир, питалась излучениями (или что там есть) безобразий и мразности.

Например, она просто упивалась проявлениями алкашности его матери, которую люто презирала. И каждый раз, встречаясь и здороваясь с Мишкой, она так слащаво улыбалась, что он с трудом удерживался, чтобы не передёрнуться от отвращения. И этим она тоже упивалась.

Мишка также знал, что она занимается сексом со своим соседом; он иногда слышал её стоны в квартире наверху поздними вечерами. И он презирал соседа. Трахаться со старухой…!

Он был нормальным пацаном – любил гонять мяч, лазить где-нибудь, где «не велят», что-нибудь жечь – в безопасном месте, конечно. В общем, нормальный пацан. Но кое-что его, всё-таки, отличало от большинства пацанов. Он души не чаял в маленьких детях. Особенно – в девчонках.