Павел Чибряков - Что-то… (сборник)

И уж точно он не думал, что ему самому, в сорок пять долбаных, придётся жить в «таком».

Его большие проблемы закончились продажей хорошей машины, приличной квартиры в престижном, хоть и спальном, районе, отдачей большей части денег, и остатком себя в налипающем ворохе проблем мелких. Надо было где-то жить, например.

На новой – «дохлой», но необходимой – работе он открыл в Гугл-карты карту города, чтобы прикинуть, где в городе можно подешевле купить жильё. В конце концов, он наткнулся взглядом на кажущееся неуместным в том месте карты правильной формы пятно микрорайона. Вспомнив своё детское впечатление, он криво усмехнулся и решил.

В результате некоторой активности была куплена – очень недорого – квартира на втором этаже ожидаемо облезлого дома. Впрочем, дом немного отличался от большинства домов этого района – его неширокий фасад искривляли аж два эркера. Дом мог бы казаться даже симпатичным – он на удивление не казался облезлым, просто коричневая краска, которой он некогда был покрашен, сильно выцвела – не стой он в таком окружении. От узкой, очевидно тихой (как славно, да?! ) улицы его отделял довольно большой квадрат того, что могло быть хорошей лужайкой, и даже «английским газоном», но было просто поросшей травой «поляной», с мусорными бачками и небольшой свалкой при дороге. По сторонам, ближе к дороге, стояли «более простые», и более облезлые, дома.

Вход в дом (назвать это «подъезд», или тем более «парадное» – было невозможно) располагался с другой стороны, так что дом нужно бы обходить, оказываясь не во дворе, как можно было ожидать, а на небольшом, пустом, пространстве между домом и гаражами, за которыми были земельные участки, где жильцы могли что-то сажать. Так что он теперь и огородничеством мог заниматься! Смешно.

В подъезде (как он про себя, по привычке, продолжал определять это пространство) на второй этаж вела узкая деревянная лестница, которая каким-то образом сподоблялась быть одновременно подгнившей и скрипучей. Квартира была «двухкоморочной» – правда, одна «каморка» была с эркером, – с маленькой кухней. Межкомнатные перегородки были из дранки, замазанной раствором и штукатуркой, и заклеенными обоями. Согласовав (за небольшую взятку) с управляющей компанией, он нанял таджиков, которые снесли все перегородки, превратив квартиру в этакую «студию». Вполне себе…

Благо, деньги на квартиру ушли не все, так что можно было позволить, хотя бы элементарный, ремонт, с заменой сантехники и постилкой линолеума. А вот пластиковые окна он ставить не стал. Во-первых, зачем? Тишайший район! Без малого – кладбищенский. К тому же, он видел в соседних домах, как смотрятся стеклопакеты в их стенах. Не пойдёт!

Когда закончился ремонт, он перевёз ту небольшую часть мебели, что оставил себе из проданной квартиры и некоторое время хранил на даче знакомого. Кресло, диван, шифоньер, и оставшийся от второй жены комод, на котором вполне умещались небольшой ЖК-телевизор и аудиосистема. Ну, и ещё стиралку-автомат – радость облегчения для одинокого мужика, – с подключением которой пришлось повозиться.

Кресло он поставил в эркер, боком, чтобы можно было, сидя в нём, смотреть в окно. Видеть там, правда, особо нечего, но всё-таки что-то есть в смотрении в окно. Диван он сразу разложил и застелил постельным, намереваясь так и оставить постоянно. Свободного пространства оставалось предостаточно, что ему искренне нравилось. Правда, потрёпанная кухонная мебель, оставшаяся от прежних хозяев, вносила некоторый диссонанс в обстановку, стоя в «кухонном» углу, но менять её он не собирался. Его всё устраивало

Его соседкой по площадке оказалась пожилая женщина – в возрастном ранжире «за шестьдесят», – которая всё ещё пыталась выставить свою женственность, обильно пользуясь косметикой. На его взгляд, это было слегка смехотворно. Он вообще не любил пожилых женщин. Как вид. Когда-то он услышал афоризм, который ему очень понравился: «Баба-дура – это ещё терпимо, и даже может быть прикольно, но вот баба-дура, возомнившая себя умудрённой жизненным опытом – это пипец!».

При их первой встрече на лестнице, она улыбнулась ему – излишне слащаво, как ему показалось – и представилась:

– Меня зовут Любовь Васильевна, сосед.

– Вадим, – кивнул он в ответ.

С тех пор, при встречах, они вежливо здоровались, не ввязываясь в диалоги. Один раз он видел её с молодой женщиной, явно её дочерью, чьи «выдающиеся части» он, автоматически, оценил, только тогда заметив, что ими она – вся в маму.