Монтегю Джеймс - Ясень

Услышав этот рассказ, я послал за доктором, который находился в доме, и мы с ним попытались установить диагноз, исследуя кожу на груди трупа с помощью хрустальной лупы; но с тем инструментом, которым мы располагали, не обнаружилось ничего важного, за исключением нескольких маленьких дырочек, как от уколов, и мы, вспомнив о кольце папы Борджиа и других известных способах, используемых для убийства ужасными итальянскими отравителями, решили, что именно таким образом был введен яд.

Это все, что я имею сказать о симптомах, обнаруженных на теле. То, что я хочу добавить, основывается исключительно на моем личном опыте. Потомки рассудят, заслуживает ли написанное какого-либо доверия. На ночном столике у изголовья лежала Библия маленького формата, из которой мой друг имел привычку читать по главе вечером, перед тем как заснуть, и утром, перед тем как встать. Я взял ее в руки не без того, чтобы пролить слезу над тем, кто перешел внезапно от изучения Бесконечной Истины к созерцанию Его Лица. Мне пришло на ум, что в определенные моменты смятения мы охотно хватаемся за любую возможность уловить малейший отблеск, возвещающий нам Свет, и я решился расспросить случай. Примеры подобной практики дошли до нас от короля Карла, святого и мученика, и нашего лорда Фолкленда. Мне следовало, правда, допустить, что это обращение не станет для меня большой помощью. Однако на тот случай, если когда-либо в будущем предпримут исследование причин и истоков этих ужасных событий, я полагаю, будет лучше записать мои результаты в ожидании, пока ум более живой, чем мой собственный, изобличит Зло.

Я совершил три попытки, открывая Священное Писание и останавливая палец на некоторых главах. Сначала я попал на эту притчу от Матфея: «Срубите и бросьте в огонь», затем на слова, содержащиеся в книге пророка Исайи: «Не заселится никогда». И последнее, найденное в Книге Иова: «Малые сии тоже питаются кровью».

Это все, что я хотел привести из записок м-ра Кроума. Сэр Мэтсью надлежащим образом был положен во гроб и похоронен. Надгробная проповедь м-ра Кроума, прочитанная в следующее воскресение, была затем напечатана под заглавием: «Бесполезная мольба, или Английская гибель от демонических козней Антихриста». Такова была точка зрения викария, которую разделили все соседи: полагали, что владелец замка пал жертвою возрастающей наглости папистских заговорщиков.

Его сын, сэр Мэтсью, второй в роду, наследовал ему. И здесь заканчивается первый акт трагедии Кастрингхэм-Холла. Следует упомянуть, хотя этот факт и не вызывает удивления, что новый баронет не въехал в комнату, где умер его отец. Эта комната бывала занята разве только каким-нибудь случайным гостем. Баронет умер в 1735 году, и я не нахожу ничего, что бы отметило его владение, за исключением необъяснимо высокой смертности среди скота, смертности, имевшей с течением времени тенденцию к увеличению.

Те, кого заинтересовали подробности, могут найти статистические данные в письме, направленном «Журналу Замковладельцев», где приводятся факты из дневника баронета. Он положил конец этому падежу, применив очень простое средство: на ночь всех животных закрывали в стойлах. Он действительно заметил, что в укрытиях скотина ночью не погибает. После этой меры лишь птицы и дичь продолжали исчезать без видимой причины. Но поскольку мы не имеем об упомянутых фактах точных документальных свидетельств, я не хочу распространяться о том феномене, который фермеры Суффолка назвали «болезнью Кастрингхэма».

Сэр Мэтсью, второй в роду, умер, как я уже говорил, в 1735 году, и ему наследовал его сын сэр Ричард. Это случилось в то время, когда в северной части приходской церкви была установлена большая фамильная скамейка Феллов. В той самой части, где находилась и могила мисс Мазерсоул, расположение которой было хорошо известно благодаря надписи, нанесенной на планы церкви и захоронений м-ром Кроумом.

Определенное возбуждение охватило деревню, когда узнали, что знаменитая колдунья, о которой кое-кто еще помнил, вскоре должна быть эксгумирована. И чувство удивления и даже тревоги усилилось после того, как обнаружили, что хотя гроб и оставался в прекрасном состоянии, в нем не содержалось никаких следов ни тела, ни костей, ни даже праха. Действительно, это очень любопытное явление, поскольку в эпоху ее захоронения о воскресении тел уже не думали, и очень трудно было представить разумный мотив, объясняющий кражу трупа, если только не имелось намерения использовать его в препараторской.