Томас Лиготти - Последний пир Арлекина

Грузовик набрал скорость и теперь ехал по довольно открытой местности, направляясь к высоким холмам, что окружали теперь уже далекий город Мирокав. Нас хлестало ледяным ветром, и я невольно дрожал от холода. Определенно, это выдавало во мне чужака, потому что те два тела, что прижимались ко мне, были совершенно неподвижными и даже будто излучали свой собственный холод. Я всмотрелся в темноту, к которой мы быстро приближались.

Открытое пространство осталось позади. По обеим сторонам дороги росли густые леса. Когда грузовик начал круто подниматься вверх, тела в кузове вжались одно в другое. Над нами, на вершине холма, где-то в лесу сияли огни. Когда дорога выровнялась, грузовик сделал внезапный поворот, направляясь в то, что показалось мне то ли тьмой у обочины, то ли глубокой канавой. Однако это была просто грунтовка, по которой грузовик поехал в сторону свечения.

По мере нашего приближения оно становилось ярче и резче, мелькало над деревьями и освещало отдельные детали того, что до сих пор выглядело ровной темнотой. Грузовик выехал на поляну и остановился, и я увидел отдельно стоявшие фигуры, многие из которых держали фонари, излучавшие ослепительный холодный свет. Глядя на них с высоты, я прикинул, что там кружат не менее тридцати этих мертвенно-бледных клоунов. Один из моих попутчиков, заметив, что я слишком задержался в грузовике, странным высоким шепотом велел поторопиться, сказав что-то насчет «пика темноты». Я снова подумал про ночь зимнего солнцестояния; технически это был самый долгий период темноты в году, хотя он и не так сильно отличался от других зимних ночей. Впрочем, его истинное значение относилось к факторам, имевшим мало общего со статистикой или с календарем.

Я пошел туда, где остальные уже сбились в плотную толпу, над которой витал дух ожидания, создаваемый едва заметными жестами и мимикой. Обмен взглядами, рука легонько касается плеча соседа, круглые глаза устремлены вперед, где двое ставят на землю свои фонари на расстоянии примерно шести футов один от другого. Фонари освещают дыру в земле. Взгляды всех присутствующих сосредоточились на этой круглой яме, и, словно по сигналу, мы стали ее окружать. Тишину нарушали лишь ветер и хрустевшие под нашими ногами замерзшие листья и ветки.

Когда все мы столпились вокруг этой зияющей пустоты, один вдруг прыгнул в нее, на мгновение скрывшись из вида, но тут же вновь появился, чтобы взять фонарь, услужливо протянутый ему чьей-то рукой. Миниатюрная бездна осветилась, и я увидел, что она имеет не более шести футов в глубину. У основания внутренней стены был вырыт вход в туннель. Державший фонарь немного нагнулся и исчез в проходе.

Клоуны из толпы один за другим спрыгивали в темноту ямы, и каждый пятый брал фонарь. Я стоял в хвосте группы. Мало ли какие события будут происходить там, под землей? Я хотел на всякий случай быть поближе к поверхности. Когда нас осталось всего десять, я передвинулся так, чтобы пропустить вперед четверых и остаться пятым — тем, кто получит фонарь. Все так и вышло, и когда я спрыгнул в яму, мне его ритуально протянули. Я повернулся и быстро нырнул в проход. К этой минуте меня так трясло от холода, что я уже ничего не боялся и не испытывал ни малейшего любопытства, одну благодарность за то, что попал в укрытие.

Я вошел в длинный, слегка наклонный туннель, достаточно высокий, чтобы выпрямиться. Здесь, внизу, было значительно теплее, чем снаружи, в ледяной тьме леса. Через несколько минут я согрелся достаточно, чтобы мысли от физического дискомфорта перешли к внезапной и оправданной тревоге за свою жизнь. Я шел, держа фонарь ближе к стенкам туннеля. Они были довольно гладкие и ровные, словно проход не вырыли вручную, а его выкопало нечто сообразно своему размеру и форме. Эта бредовая идея посетила меня, когда я вспомнил послание, оставленное на зеркале в моей спальне: «Что хоронит себя прежде, чем умрет?»

Мне следовало поспешить, чтобы не отстать от жутковатых спелеологов, шедших впереди. Фонари у них над головами раскачивались при каждом шаге; неуклюжая процессия казалась все менее реальной по мере того, как мы углублялись в аккуратный узкий туннель. На какой-то миг я вдруг заметил, что шеренга передо мной становится короче. Идущие входили в похожее на пещеру помещение, где скоро очутился и я. Помещение высотой футов в тридцать размерами напоминало бальный зал. Я взглянул наверх и, съежившись, подумал, что спустился слишком глубоко под землю. В отличие от гладких стен туннеля, стены этой пещеры были неровными и неаккуратными, словно их кто-то глодал. Землю отсюда, надо полагать, выносили через туннель либо через одну из черных дыр, которые я заметил по краям помещения; вероятно, они вели на поверхность.