Энн Райс - Лэшер

Напротив, Флоренция представлялась удивительно прекрасным, богатым и процветающим городом. Там во множестве продавались книги, отпечатанные типографским способом, что в ту пору было редкостью. Чуть не на каждом углу красовались скульптуры великого Микеланджело. Купеческие гильдии сохраняли свою власть, хотя торговля, по большей части, переместилась в Новый Свет. В городе проходила нескончаемая череда красочных представлений и многолюдных процессий, таких как шествие в праздник Тела Господня. Пьесы и живые картины разыгрывались на уличных подмостках едва ли не каждый день.

Банк Медичи в те годы являлся величайшим банком в мире.

Жители Флоренции, как мужчины, так и женщины, отличались редкостной образованностью, умом и общительностью. Именно этот город подарил миру поэта Данте и гения политики Макиавелли. Здесь жили и творили Фра Анджелико и Джотто, Леонардо да Винчи и Боттичелли. Короче говоря, то был город великих писателей, великих живописцев, великих правителей и великих святых. Улицы Флоренции были вымощены камнем, и нигде более я не встречал такого множества изысканных дворцов и грандиозных соборов и церквей, изумительно красивых мостов, просторных площадей и великолепных садов. Думаю, равного этому городу не нашлось бы во всем мире. В ту пору так считали многие, и я разделял всеобщее мнение.

По мере того как расширялись обязанности, выполняемые мною в ордене, я бывал во Флоренции все чаще. Вскоре каждый булыжник на городской мостовой стал мне знаком. Впрочем, теперь я был знатоком не только Флоренции. Я начал разбираться в событиях, происходивших в мире, в их природе и сущности.

В ту пору мир находился на грани величайшего бедствия! Со всех сторон слышались разговоры о том, что близится конец света.

Король Англии Генрих Восьмой отвернулся от истинной веры. Рим, величайшая цитадель католицизма, только что был разграблен протестантскими войсками, которые действовали заодно с католической Испанией. Папы и кардиналы нашли прибежище в замке Сан-Анджело, и скоропалительное их бегство породило в людских душах глубокое разочарование и недоверие.

Черная чума по-прежнему свирепствовала, каждые десять лет совершая опустошительные набеги на города и села. На европейском континенте постоянно вспыхивали войны и междоусобицы.

Но самую большую опасность, разумеется, несла протестантская ересь, бесноватый Мартин Лютер, заставивший народ всей Германии отступиться от истинной церкви. Подобно прочим лжеучениям, таким как анабаптизм и кальвинизм, эта отрава ежедневно губила все новые христианские души.

Увы, в борьбе с этими ересями Папа проявил полное бессилие. Церковные соборы созывались один за другим, однако все они не приносили результата. Католическая церковь, раздираемая внутренними противоречиями, оказалась не в состоянии противостоять величайшим еретикам, каковыми являлись Мартин Лютер и Джон Кальвин. Создавалось впечатление, что протестанты захватили не менее половины мира. При этом они стремились не только подорвать власть Папы, но и уничтожить богатейшую культуру, созданную предшествующими поколениями.

Тем не менее возлюбленный мною Ассизи, Флоренция и другие города Италии по-прежнему сохраняли свое великолепие, богатство, а также верность истинной вере. Когда читаешь Священное Писание, кажется, своими глазами видишь Господа, идущего по Аппиевой дороге. Италия — ее сладчайшая музыка, ее пышные сады, ее зеленые холмы — пленила мою душу. Я не мыслил жизни вне этой страны. Лишь Рим, с его непревзойденным величием, с потрясающим воображение собором Святого Петра, внушал мне больший восторг, чем Флоренция. Но и таким чудом, как Венеция, я не мог не восхищаться. Что касается до бедняков, живущих в разных городах, то все они порождали в моей душе равное сострадание. Нужда всегда остается нуждою, голод — голодом. И в лачугах бедняков меня неизменно встречали с распростертыми объятиями.

Участь истинного Поверелло, бродячего проповедника, представлялась мне наивысшим благом. Мне казалось счастьем не иметь ничего, даже крыши над головой, ночевать там, где настигнут меня сумерки, и твердо знать — Святой Дух поможет мне дать ответы на все вопросы и разрешить все сомнения, смущающие мою паству.

Я познал неизведанную дотоле радость, когда на площади во Флоренции впервые произнес проповедь. Помню, как, простирая руки к внимающей мне толпе, я согласно обычаю нашего ордена говорил о любви и преданности Христу, избегая запутанных дебрей теологии. « Мы должны быть подобны Младенцу Христу, — провозглашал я. — Будем же невинны, как он. Будем столь же добры и доверчивы».