Марьяна Романова - Болото

– Отпустите меня! Да помогите же кто-нибудь! – Женщина наконец вырвала руку из цыганских лап, при этом лоскут ткани остался в смуглых, унизанных дешевым золотом, пальцах.

Женщине вдруг стало так страшно и тоскливо, что захотелось прямо посреди рынка сесть на корточки и закрыть лицо ладонями. Она так в детстве от отца-алкоголика пряталась, и каждый раз ей было удивительно, что тот находит. В такой непроницаемой пустоте и темноте, в которую не каждый войти отважится – он ее находит, все равно, раз за разом. Она тогда совсем маленькой была, но почему-то на всю жизнь это запомнилось.

Цыганку кто-то оттащил, толпа проснулась, кто-то полицию позвал. Но та все равно бормотать продолжала, и голос ее становился все громче, в конце перейдя в крик:

– И седьмого родишь, и седьмого волк тоже в лес уведет, тоже в болото бросит! Так вот, этот седьмой той же ночью обратно в дом твой придет, весь в тине перепачканный. И что я тебе сказать хотела – ты дверь ему не открывай, милая! Седьмой, младшенький, с болота вернется. Но в дом его не впускай!

Женщине той было уже за тридцать, и она была одинока, никаких романтических историй от жизни не ждала. Работала она в обычной школе учительницей труда – помогала безалаберным старшеклассницам, от которых пахло дешевым пивом и предвкушением поцелуев, шить косорылые кухонные фартучки и лепить пирожки.

Иногда к ней в гости приходил школьный завхоз – принарядится, чахлый букетик с собою принесет, коньячным паром в лицо сладко дышит, и случается у них любовь на ее продавленном диванчике. Иллюзия сладости в сером тесном мирке, который она обжила, как дворовый пес обживает свою конуру. Какая любовь, какой ангел божий, какие семеро детей! Ей ни одного не было предназначено.

Послевкусие встречи было пренеприятнейшим, и та цыганка ей даже несколько раз снилась, но время, как всегда отвоевало свое. Время и не такую боль покрывает толстым слоем пыли.

Наступила новая осень, новые ученики, потом и новый год отгремел звоном битых бутылок в ее дворе, темнота пошла на убыль, и вот когда снег уже начал едва ощутимо пахнуть мартом, женщину, спешившую на работу, вдруг кто-то похлопал сзади по плечу. Обернулась – мужчина. Незнакомый, что само по себе удивительно, потому что городок их был маленьким, все лица примелькались давно.

Второе удивление – на мужчине пальто добротное, длинное, черное, с меховым воротником и двумя рядами металлических пуговиц. Как будто бы не настоящая одежда, а театральный реквизит. И сам он нездешний – высокий, ступает мягко, темные волосы забраны в хвост, и одна седая прядь серебрится, как будто бы нарочно так выкрашена. Глаза серые. Губы улыбаются, а глаза смотрят холодно.

– Я за вами уже квартал бегу, – сказал незнакомец. – Вот, вы перчатку обронили.

И подал ей перчатку, которая оказалась чужой. У нее таких вещиц сроду не было – кожа мягкая, тонкая, вещь создана скорее украшать, а не греть.

– Это не моя.

– Да? – удивился он. – Ну вот… А мне показалось, из вашего кармана. Подумал – потом обнаружите пропажу, расстроитесь, жалко…

Женщина топталась на месте, не зная, что сказать – у нее совсем не было опыта кокетства, в ее арсенале соблазнительницы не значилось ни одной уловки, кроме выдавленного из сжатых губ невнятного «хмммм», сопровождаемого застенчивым подрагиванием ресниц. Ей не повезло родиться в дыре дырейшей, она была некрасива и как назло, еще и скромна.

Мужчина неожиданно предложил до работы ее проводить, руку подал. Встреченная в школьном дворе коллега, учительница химии, чуть об столб фонарный не ударилась, на них заглядевшись – серенькая тихая трудовичка в прохудившихся сапогах, которым лет больше, чем некоторым ее ученикам, и мужчина, похожий на киноактера.

Она ничего от этой прогулки не ждала, хотя и ловила себя на том, что приятно чувствовать его плечо. Но неожиданно мужчина попросил ее телефонный номер, который в тот же вечер набрал, чтобы пригласить ее на кофе.

Так получился роман – будто бы в полымя прыгнула. Скинула десять килограмм и столько же лет, носилась по школе как ведьма на метле, завхозу сказала, чтобы и на метр не подходил к ней с чахлыми цветочками. Мужчина, которого она полюбила, был не местный – в городок попал случайно, и местные леса настолько проросли в его сердце, что он решил купить участок земли и построить летний домик. А уже когда начал строиться, подумал – почему бы не переехать насовсем.

И не вспомнила учительница о встрече с цыганкой, когда мужчина с серыми волчьими глазами предложил: «А давай жить вместе?» так запросто, как бывает только либо если до того вы были целую вечность знакомы, либо если вам по двадцать лет, и каждый прожитый день для вас и есть – целая вечность. Она, конечно, согласилась. Полюбила его, прикипела сердцем.