Виктор Точинов - Пятиозерье

Что-то говорю, долго, — а сам вижу: ребятишки всё никак не выныривают, так и качаются на воде «поплавками»... Потом как-то резко, как склейка в кино — белоголового уже нет, делся куда-то, а дети наконец вылезают из воды — и все мертвые. Лица синие, распухшие — ни глаз, ни носа не видно. Идут ко мне, со всех сторон. И что-то мне говорят, вернее хотят сказать, — а вместо слов из губ кровь... Густая, черная... Тут я каждый раз просыпаюсь.

Пробиркин замолчал.

Света подумала: стоит ли ей рассказать про свои сны? — и решила, что не стоит. Вместо этого спросила:

— А о чем он тебя спрашивал?

— Не помню! Но, наверное, что-то я не то отвечал... Иначе дети-утопленники на меня бы не полезли... Бр-р-р... даже днем как вспомню, в дрожь бросает: раздутые, осклизлые...

— Подожди, Сережа. Мы не про приснившихся детей-утопленников, а про мальчика Тамерлана. Ты ведь занимался с его отрядом? С четвертым? Как он при этом себя вел? Что говорил, что делал? Паренек приметный, ты должен был обратить внимание.

— Я? Да, конечно... — Доктор замялся. — Да, проводил с «четверкой» занятия в последнее дни, раза три или четыре... Но... Ты знаешь, совершенно не обратил на этого паренька внимания. Не помню... Не вспомнить, приходил ли он вообще... А отряд у Рыжей небольшой, парней немного, всех в лицо знаю. Но — не помню. Может, справку от Нины Викторовны приносил, освобождение? Тоже не помню...

Пробиркин казался смущенным.

Света удовлетворенно кивнула головой. Именно это она и ожидала услышать.

— Не ты один не помнишь, Сережа. Другие тоже. И Ленка, и Киса ничего о нем сказать не могут. Как будто есть такой мальчик в отряде — и в то же время нету. Нина Викторовна, кстати, обязательно должна была его осмотреть, когда приехал в лагерь в середине смены. Я ее расспросила осторожно, как бы случайно разговор навела...

— И что? — возбужденно спросил Пробиркин. — Какие-то странности? Аномалии?

— Да нет... Сказала: все в порядке. И быстренько увела разговор в сторону. Но тут всё дело в том, как сказала... Никогда я Нину Викторовну такой смущенной не видела. По-моему, она забыла и этот осмотр, и его результаты. А признаться постыдилась. С Горловым и СВ я, конечно, про Тамерлана не разговаривала, но по-моему там тот же случай... В первый день по его приезду я слышала краем уха разговор, когда мы с совещания расходились: Вадим Васильевич поручал мальчика особому вниманию СВ. А потом, отдельно, повторил то же самое Ленке. Дескать, папа у мальчика большая шишка, много может для лагеря сделать... И что? Прошел день, другой, — и все трое про мальчика и не вспоминают. Ленка-то ладно, но Горловой... У него с этим строго, всё всегда под контролем.

Доктор на протяжении последних фраз о чем-то напряженно размышлял, нахмурив лоб. Потом спросил:

— Но, как я понял, амнезию мальчик вызывает не у всех окружающих? Ты ведь ничего о нем не забыла? Все странности прекрасно помнишь?

— Помню, — неохотно подтвердила Света. И еще более неохотно добавила: — Зато я начала забывать многое другое. И вспоминать...

Пробиркин смотрел удивленно, но больше Света ничего не добавила. Не стоит рассказывать о ложных воспоминаниях, лезущих в голову. И о чужих снах.

Она быстро, пока Доктор не стал задавать ненужные вопросы, сказала:

— Вчера я видела его, Тамерлана. Он выходил из Старого дома — по всему судя, спустя считанные секунды после того, как ты рассек палец. И, мне кажется, именно тогда же все и произошло с СВ.

— Может, случайность? — неуверенно сказал Пробиркин. — Меня он, по крайней мере, под локоть не толкал. Даже в ту комнату, где я Ленку стриг, не заглядывал. Просто рука с бритвой дрогнула. Бывает...

— Разные бывают случайности, — легко согласилась Света. — Но тебе не кажется, что вокруг Тамерлана случайности роятся? Причем происходят не с ним. С другими. Я уверена — мы с тобой еще далеко не все знаем.

— Я слышал про людей, в присутствии которых гораздо чаще ломаются всевозможные приборы, — вспомнил Пробиркин. — Лампочки постоянно перегорают, компьютеры зависают и тому подобное... Причем всё это не подчиняется воле уникума. Само собой происходит. И ничего тут не сделаешь, единственный выход — держать их подальше от техники.

— Тут не тот случай. Когда в присутствии человека начинают перегорать и зависать мозги у других людей — что тут делать? Сослать его на необитаемый остров? А если корабли начнут тонуть, мимо проплывающие? От неизбежных на море случайностей... Нет, надо действовать решительно.