Виктор Точинов - Пятиозерье

Сокрушающий смолкает, пораженный. Впервые — за всю Вечность их знакомства — зверь обращается к НЕМУ подобным образом. Тон, сравнения... Никто и никогда не смел говорить так с Князем Ста Имен.

Найти достойный ответ ОН не успевает.

Губернатор ван Твиллер слывет гуманистом. «Ведьма Гудзона» осуждена на милосердную смерть от быстрого огня — верхние слои бревен не вымочены в воде, вспыхивают быстро. Ведьма через две-три минуты задохнется в дыму — и не будет, в отличие от казнимых медленно, видеть и ощущать, как медленно обугливаются ее ноги в жаре, сочащемся сквозь сырые бревна.

Сквозь дым и пламя Нерожденные видят: голубая молния бьет из костра. Бьет в группу людей, стоящих поодаль, на возвышении, на лучшем месте.

И тут же, одновременно — другая молния! Желтая! Откуда-то со стороны.

Молнии скрещиваются. Всплеск энергии от двух столкнувшихся Сил ощущается даже сквозь череду столетий. Картинка давно умершего мира мутнеет и становится полупрозрачной.

Князь и Базарга не в силах больше удерживать видения давно минувшего. Сквозь рассеивающиеся призраки людей и деревьев медленно проступают черты настоящего, сегодняшнего Мира. И Князь смотрит на них с мрачной и холодной неприязнью. Дольше всего на фоне усеянных окнами каменных громад виден призрак костра и призрак корчащейся в Дыму женщины. Когда длинные, черные с проседью волосы вспыхивают, — призраки исчезают.

Коп стоит неподвижно, заложив руки за спину. Глаза прикрыты темными очками. У ног сидит собака — намордник снят, с клыков тягуче капает слюна.

Обычная картина на Манхеттене в эти дни — опять в Большое Яблоко съехались лидеры не то Большой Семерки, не то Большой Восьмерки, не то еще какого-то большого числительного — коренным нью-йоркцам на это, честно говоря, наплевать. Но изобилие людей в мундирах не удивляет обитателей Яблока. И коп с собакой смотрятся на общем фоне уместно.

Коп как коп — кобура на животе, дубинка болтается на ремешке, охватившем запястье. Но... Но что-то есть в его позе — почти незаметное и невыразимое словами, но ясно ощущаемое, — отчего заплутавшие среди небоскребов приезжие предпочитают спрашивать совета у других служителей закона.

И собака как собака — разве только трудно с лету определить породу. А еще — если долго и внимательно присматриваться к псу, можно заметить, как он медленно-медленно увеличивается в размерах. Растет. Базарге тесно в собачьем теле.

Но никто не присматривается...

И никто не слышит, как беседуют полицейский и пес. Потому общаются они не словами.

"Странно, — посылает псевдо-полицейский мысль псевдо-псу, — они пытались уничтожить Дарящую, а их здешние креатуры поклоняются ей..." .

И ОН кивает на высящуюся вдали колоссальную статую — в ней можно узнать облик Нерожденной, пусть и искаженный почти до неузнаваемости.

"Обычное дело, — мысленно отвечает как бы пес. — Для смертных нормально поклоняться тем, кого они сами же и убили".

«То же самое, что и на Перекрестке. Сила той же природы, что питала замок и его воинов».

Базарга не в духе. Впервые за много эпох Хранительница сменила свой облик.

"Удар нанесли с близкого расстояния, - отвечает она мрачно. — В упор. Иначе мы с тобой — тогда — его почувствовали бы. Давай посмотрим еще раз..."

Они смотрят — каждый в своей памяти. Всматриваются в мельчайшие детали увиденного однажды зрелища.

"Вот оно что, — после долгой паузы замечает Базарга. — Девчонка, в которую ОНА пыталась перейти, была беременна... Это объясняет, как ЕЕ нить смогла разойтись на каком-то протяжении. Но не объясняет, почему нить не соединилась вновь..."

Действительно, странно. Нерожденный может какое-то время контролировать и две, и больше оболочек — но спустя какое-то время непременно воссоединится в единой сущности.

Огнеглазого же — когда ОН вновь и вновь прокручивал в памяти аутодафе — больше интересовала природа нанесенного неизвестно откуда удара. И его последствия.

— Это не атака сквозь время, — негромко говорит ОН вслух словно бы псу. — И удар не наносили сверху. Или я ничего не понимаю, или где-то рядом Тупик.

С этими словами коп гладит пса по мохнатой голове. Тот недовольно скалит клыки и тихо рычит. Полицейский убирает руку.

Тупик... Никому не известно, зачем и для чего созданы Тупики — эти странные материальные аппендиксы в теле Реальности. Никто не живет там, и время почти не движется — отпущенный в начале Творения камень будет падать до конца Вечности. Вошедший туда — если нет у него власти над Реальностью — рискует остаться в Тупике навсегда. Может, Творец планировал поселить там расу бессмертных? Спросить уже не у кого.