Виктор Точинов - Графские развалины

Почти сразу ход разветвлялся. Кравцов посветил в правый отнорок — аккуратно, повернувшись всем телом, не выпуская из вида левого хода. Короткий тупик. Никого.

Двинулся влево. Чуть дальше ход резко расширялся. Зал, о котором говорил по дороге Пещерник. Слабый луч увяз в темноте, не доставая до дальних стен. Кравцов замер у входа, ежесекундно ожидая стремительной и бесшумной атаки.

Ничего.

Глаза постепенно привыкли к сумраку. В зале никого… Куча тряпья в дальнем углу оказалась слишком плоской, чтобы скрыть человека…

Пульс медленно приходил в норму. Боевой азарт пошел на убыль. Кравцов подошел к скудному ложу, потрогал, — холодное, как и всё здесь. Никого тут и не было, никто не скрылся, издалека заметив их приближение…

Разочарование нарастало. Обычный бомжатник на одно койкоместо, и то опустевший… А меч наверняка почудился перепуганному Пещернику.

Поодаль от кучи тряпья виднелось нечто непонятное, Кравцов шагнул туда…

Шорох сзади ударил по натянутым нервам. Кравцов прыжком обернулся. И в последнюю долю секунды удержался от выстрела в Даню, осторожно заглянувшего в зал…

Выдохнул:

— Ну, Даниил… Я тебе где сказал оставаться?

— Так не сказали же, сколько, — парировал мальчишка. — Ушел — и нет, и нет… Может, тут вас на куски режут…

— Некому резать. Похоже, квартирант освободил жилплощадь.

…Единственная находка Кравцова — тряпка, запачканная какой-то смазкой — сразу избавила Васю-Пещерника от подозрений в неадекватном восприятии реальности увеличенными от страха глазами. На тряпке было несколько параллельных, бритвенно-тонких разрезов. Смазку ею снимали с чего-то очень острого…

…Каменный обрыв — над входом в пещеру совершенно отвесный — на самом верху переходил почти под прямым углом в поверхность земли. Корни росших на краю кустиков бузины свисали вниз. Притаившийся над обрывом человек провожал взглядом семерку, шагавшую обратно. Рядом с ним лежал небольшой тюк и длинный сверток. Потеря ставшего опасным убежища человека не расстроила. Отсыпаться сегодня днем он не собирался.

— Пенегин или Пинегин? — переспросила дежурная по справочному больницы.

— Пи-не-гин, — повторил Кравцов, артикулируя каждый звук старательно, как педагог в школе для детей-олигофренов.

Новые технологии добрались и сюда. Дежурная не зашуршала бумагами — начала тыкать пальцем (одним) в клавиатуру компьютера. Вид у нее был при этом, как у ученика пресловутой школы, впервые попавшего в кабинет информатики. Взгляд бегал по клавишам в поисках нужной, затем палец быстро устремлялся вниз, словно спешил раздавить шустрое и зловредное насекомое.

Как ни странно, система сработала.

— Умер! Позавчера ночью! — расцвела радостной улыбкой дежурная.

Едва ли её ликование относилось к смерти Пинегина, скорее к одержанной победе над чудом враждебной техники, — и всё равно Кравцову стало мерзко. Он развернулся и отошел.

— Вы родственник? — спросила вслед дежурная, запоздало пытаясь натянуть скорбную мину.

Но Кравцов уже выходил.

После сумрака больничного холла первый день лета больно ударил по глазам солнцем и яркой зеленью бульвара. Кравцов зажмурился. Внутри было пусто и тошно. Только сейчас он понял, как надеялся на встречу с Пинегиным. Надеялся, что кто-то ему объяснит, что творится вокруг «Графской Славянки». А если и не объяснит, хоть будет с кем сесть и потолковать обо всём — не ожидая увидеть в глазах собеседника сомнений в твоей психической полноценности.

Увы…

…Позвонив по телефонному номеру, указанному в записях покойного Пинегина под словом АРХИВАРИУС, Кравцов не слишком рассчитывал на успех.

У него уже сложился образ ветхого старичка, проведшего жизнь среди папок одного из царскосельских архивов. Телефон рабочий — судя по тому, что в базе данных частных абонентов его нет. Архивы же по выходным не работают, надо ждать понедельника…

И всё же он позвонил вскоре после ухода из больницы, почти без всякой надежды. Вернее, с призрачной тенью надежды: вдруг неведомый архивариус такой фанат своего дела, что работает и по воскресеньям?

Трубку взяли сразу.

Мощный баритон (охранник архива?) сказал:

— Слушаю.

Объяснить, кто ему нужен, Кравцову оказалось не так-то просто.

— Здравствуйте, — медленно сказал он. — Меня зовут Леонид Кравцов, и я коллега Валентина Пинегина — если вам что-то говорит эта фамилия.

Это даже не было ложью. Отчего бы и не считать коллегами двух внештатных сторожей, в самом деле?