Виктор Точинов - Графские развалины

— Надо верить честному слову! — засмеялась она, не замедляя движения. — Я смогу, вот увидишь!

Кравцов следил за ней с замершим сердцем. Упадет, непременно упадет… Сам он не рискнул бы, пожалуй, ныне пройти этим путем без крайней необходимости — древние кирпичи крошились в труху от слишком сильных нагрузок, а писатель Кравцов весил почти вдвое больше Леньки-Тарзана…

Ада добралась до места, где виднелись слабые следы балок, поддерживавших некогда перекрытия первого этажа. И полезла дальше, явно намереваясь достигнуть гребня стены, находившегося на уровне рухнувшей крыши.

Больше Кравцов не сказал ничего. Под руку — не стоит.

Она смогла. Выпрямилась во весь рост на гребне. Там, наверху, было гораздо светлее, и Кравцов отлично видел фигуру девушки на фоне начавшего белеть неба.

Она посмотрела во все стороны. Крикнула:

— Присоединяйтесь, сэр! Вид не хуже, чем с Останкинской башни!

Может, действительно тряхнуть стариной? Не такой уж хрупкий тут кирпич…

Но вспомнить навыки стенолазанья ему не пришлось. Потому что Ада разглядела сверху кое-что еще.

— Кравцов! Посмотри — вон там, в соседнем зале! — Она показала рукой. — Буквы здоровенные! Светящиеся! ЛЕ-ТУ-ЧИЙ МЫШ! Ты ведь это кричал на Плешке?! Ты знал?!

Он торопливо прошел в соседний зал. Внимательно осматривая дворец, они там побывали, но надписи не увидели. Кравцов тогда решил, что она выполнила свою задачу и навсегда исчезла.

Надпись оказалась на месте. Разве что светилась чуть менее ярко в рассветном сумраке. Он с тоской подумал, что не закончилось ничего, что всё продолжается, что они побывали (и чудом выбрались) на одной вершине пятиугольника, но остались еще четыре, каждая наверняка со своими мерзкими загадками… И близится очень неприятная дата — 18 июня…

Кравцов решительно двинулся по направлению, указанному стрелкой.

Трудно сказать, что он рассчитывал там обнаружить. Но ничего не нашел. Лишь ведущий в подвал лаз, но засыпанный землей и непроходимый. На дне узкой и достаточно глубокой ямы что-то лежало, какой-то небольшой предмет. Он нагнулся, всматриваясь. Фу-у-у… Всего-навсего бутылка из-под портвейна.

В этот момент за спиной раздался крик.

Истошный. Женский.

Он обернулся прыжком, уверенный, что увидит опустевший гребень стены.

Кравцов ошибся. Солнце наконец выглянуло самым краешком из-за горизонта, осветило верхнюю часть стен красноватым светом. На гребне стены виднелись две фигуры.

Аделина медленно отступала, пятясь. К ней приближался — так же осторожно, но чуть быстрее — мужчина. В руке он сжимал длинный предмет, тускло блеснувший в солнечном свете.

Сашок! — понял Кравцов. И рванул с высокого старта.

Ворвался в покинутое пять минут назад помещение, взглянул наверх и понял: не успевает.

Мужчину и женщину на гребне разделяло метра четыре, не более. И Ада отступила почти до самого конца внутренней стены. Она могла перейти на стену внешнюю, примыкавшую под прямым углом, и выиграть еще три метра для отступления. И всё — дальше стена зияет громадной брешью, отвесно обрывается… Пока Кравцов вскарабкается на гребень, наверху всё закончится.

Он застонал. Всё на свете отдал бы сейчас за дробовик с одним-единственным патроном…

Аделина отступала спиной вперед, не оглядываясь, и споткнулась о внешнюю стену, слегка выступавшую над внутренней. Пошатнулась, нелепо взмахнула руками и…

И устояла, выпрямилась. Перелезла, сделала несколько быстрых шагов — здесь гребень раза в полтора шире, позволял двигаться быстрее и увереннее. А затем остановилась. Поняла, что очутилась в ловушке. Сашок выкрикнул что-то непонятное, вроде даже не по-русски…

В этот миг у Кравцова мелькнула спасительная идея. Бросить, швырнуть чем-нибудь в Сашка — чуть позже, шагов через пять-шесть — там, знал Кравцов, гребень наиболее пострадал от непогоды и времени, там достаточно сделать одно неловкое движение, чтобы свалиться…

Чёрт возьми!!! Под ногами — ни единого камня, ни единого обломка кирпича! Пашины рабочие постарались… Кравцов видел сегодня кирпичи, кое-где вновь выпавшие из стен, но искать их времени не осталось, счёт шёл на секунды.

Он лихорадочно рылся по карманам — хоть что-нибудь тяжелое, хоть связку ключей! — напугать, заставить дернуться, потерять равновесие…

Пальцы нащупали нож. Который — Кравцов был уверен — сделал свое дело и навсегда канул на Чёртовой Плешке… Значит, сделал не до конца.