Ричард Лаймон - Берегись!

Я чистил свои зубы так, что мои десны кровоточили. И чем сильнее я чистил их щеткой, тем больше крови выделялось. Я сплевывал ее в раковину очень и очень долго. Хотелось блевать. Но я этого не делал, так как мог таким образом разрушить заклятие, и пришлось бы проходить всю процедуру снова. В конце концов, я бросил щетку, прополоскал рот и в течение всего дня налегал на спиртное.

На следующее утро Корэл пришла одна. У нее была бутылка под мышкой, и я надеялся, что это была не кровь. Коньяк «Рэми Мартин». Но не для меня. Для нашего приятеля в саду. Она влила это прямо в чертову голову. Почти полбутылки коньяка. Я предложил оставить хоть немного для нас — говорю, может, мертвый парень, все-таки, пропустит пару рюмок. Но Корэл не обратила никакого внимания на мою просьбу. Мол, пришла вовсе не ко мне. И тогда же я стал аккуратно действовать.

Эта хренотень продолжалась всю неделю. Каждое утро она приходила ко мне с новой бутылкой, мы шли и выливали ее содержимое в мертвеца. А я все пытался клеиться к ней. Но Корэл все это время оставалась сучкой. Я не сдавался и приставал к ней. На восьмой день она пришла с Лаведой. Ведьма сказала мне, чтобы я отвалил от Корэл, а иначе она отрежет мне яйца. Шлюха!

После того, как Лаведа отчитала меня, мы вышли в сад, разделись, и эта дьяволица вновь стала воспевать свое дерьмо, подняв очередную бутылку «Рэми». Я был трезв и не употреблял наркотиков. Возможно, что она меня загипнотизировала, не знаю… Но довольно скоро я услышал другой голос — мужской. Голос доносился из ниоткуда. Он произнес: «Что ты делаешь?» Лаведа протягивает мне бутылку и говорит: «Ответь: поливаю свою голову». Я так и сделал.

«Позволь мне полить голову» — произнес голос.

Лаведа вновь потребовала: «Откажись». И я отказал ему.

Затем грязь на отрубленной голове стала смещаться, будто на лице рисовали пальцем. Рисунок оказался знакомым — восьмерка с иксом. Такой же Лаведа нацарапала на лбу парня во время проведения первого обряда.

«Теперь он может полить твою голову» — сказала Лаведа.

«Давай, поливай!» — говорю я.

Внезапно что-то невидимое выхватывает бутылку из моих рук, она падает на землю и разливается. Вот и все. Я закопал голову. Мы оделись и девчонки ушли. Я провел некоторое время еще там, в поисках невидимого типа. Думал, что он прячется где-то в саду. Но никого не нашел.

На следующее утро Лаведа и Корэл вернулись. Сначала мы разделись, а потом меня заставили выкопать голову. Это было дьявольское зрелище. Они заставили меня достать бобы прямо из его ноздрей, ушей и рта и… из его глаз. Бобы немного проросли. Лаведа, держа в своей руке зеркальце, сказала мне, чтобы я положил один из бобов себе в рот. «Только не глотай» — велела она мне. Ведьма ничего толком не объяснила. Я положил одну бобовую горошину себе в рот и держал ее за щекой, как комок жевательного табака. Только табаком это не было. Отвратительно, отдавало гнилью трупа. Так или иначе, я посмотрел в зеркало и… не увидел своего отражения.

Лэйси постучала в дверь ванной комнаты и затем вошла.

— Завтрак…

На полу, возле того места, где находился Хоффман, она увидела бинты и шесть компрессов, некоторые из них парили на несколько дюймов выше плитки, другие располагались напротив. Лэйси увидела его серебряный пенис и мошонку. Он лежал на спине, прикованный одним наручником к ножке раковины.

— Как раз вовремя, — сказал Хоффман.

Дукэйн налил на мочалку еще скипидара. Затем вложил ее в руку Сэмми и тот стал тереть свой член.

— Он свободен?

— Только на одну руку, — ответил Скотт.

— Как раз то, что нужно, — сказал Хоффман и своими действиями спровоцировал у себя эрекцию.

— Что брезгуете? Не хотите потрогать? Как насчет тебя? Он бросил мочалку в Лэйси. Она ударилась о ее поднятую руку и упала на пол.

— Как насчет того, чтобы пососать его? Он тебя хочет.

— Заткнись! — заорал Скотт.

— Полегче, полегче… У этого парня стоит на тебя, Лэйси. А как же мы?

Дукэйн врезал кулаком в пол возле его яиц. Хоффман хмыкнул.

— Завтрак на столе — произнесла девушка. Лэйси поспешила в ванную. Ей захотелось блевануть. Она промчалась в кухню, глубоко дыша и борясь с отвращением. Затем склонилась над раковиной, опасаясь, что ее сейчас вырвет.

— Этот парень — животное, — сказал Скотт, подойдя к ней сзади.

— Не оскорбляй животных.

Он тихо засмеялся и поцеловал ее в обнаженное плечо.

Так, ладно, на чем я остановился? Ах да, я просто взял этот боб себе в рот. И затем просто исчез. Я смотрю вниз и ничего не вижу, ни ног, ни члена, ровным счетом ничего. Все нормально, все на своих местах, но просто невидимо. Я хватаю Корэл за сиськи и встряхиваю их. И вдруг, Лаведа вонзает мне в спину кинжал. Очень больно. Я падаю и удивляюсь тому, что меня просто взяли и убили, ведь столько усилий затрачено. Лаведа говорит: «Я, кажется, просила тебя не прикасаться к ней». Потом она пообещала, что со мной все будет в порядке, и я не умру, если только меня не поразят в жизненно важное место, например, сердце или крупную артерию. Ну, или не сожгут в огне, и тому подобное дерьмо. Ведь я пил из реки и теперь могуществен, мой организм быстро исцеляется. Она приказывает мне встать, и я подчиняюсь. Я чувствовал, что истекаю кровью, но кровотечение быстро остановилось. Ведьма приказывает мне вытащить боб изо рта. Я делаю так, как она велит мне и…. Вуаля! Меня снова видно. Затем Лаведа поведала мне о том, что пока один из бобов находится у меня во рту, то я буду продолжать оставаться невидимым, а если я его выплюну, то буду видим снова. Но если проглотить горошину, то можно прожить невидимым пару недель, а может, и целый месяц. Все зависит от длительности процесса переваривания в организме.