Лиза Смит - Потрошитель

Альфред жестом велел ей замолчать и повернулся ко мне.

— Итак, уж не знаю, что вы там задумали, но скажу одно: Вайолет не входит в меню, — сухо произнес хозяин паба, продолжая потирать свою руку. — Желаете дамочку — пожалуйста! С радостью познакомлю вас с одной из вон тех. Хоть вы не из местных, но паб этот — мой, и я тут устанавливаю правила. Договорились? А теперь ты, — обернулся он к Вайолет. — Пошла вон! — проревел он и указал на дверь.

— Милашка, я могу согреть тебя сегодня ночью! Только намекни! — заорал кто-то из посетителей бара, пытаясь ущипнуть ее пониже пояса. Еще один включился в игру и облапил ее, но Вайолет ни на что не реагировала. Она шла к выходу, глядя прямо перед собой. Слезы катились у нее по щекам.

— Ну так-то лучше, — буркнул Альфред, едва за Вайолет с громким стуком захлопнулась дверь. Он крест-накрест сложил на груди свои здоровенные ручищи и произнес: — Не вы в этом баре хозяин. И донимать вас она больше не станет.

— Она меня не донимала! — сердито произнес я.

Бросив на стол несколько шиллингов, я грозно приблизился к хозяину паба. На лице его промелькнуло что-то похожее на страх. Но мне не было смысла срывать на нем свой гнев. Вайолет ушла. Ее нельзя было оставлять на улице одну. С каждой минутой опасность возрастала, и я, больше ни на кого не оглядываясь, бросился из паба на улицу. Лишь несколько одиноких звездочек проглядывали сквозь рваную грязную пелену лондонского вечернего неба. Я вынул из кармана часы — подарок Уинфилд Сазерленд из Нью-Йорка. Прошло столько лет, а они все продолжали показывать точное время. Сейчас на них была почти полночь. Час колдовства.

Где-то высоко в небе сверкала серебром одинокая луна, но здесь внизу, среди ветхих домишек, окружавших меня, клубился туман, такой густой, что я чувствовал, как влага оседает на лице и руках. Я поднял голову и настороженно прислушался, словно охотничий пес. До меня донеслись взрывы хохота из паба Альфреда, но я никак не мог уловить этот бешеный «тук-туки-тук, тук-туки-тук», отчаянные удары сердечка в грудной клетке Вайолет.

Я потерял ее.

Осмотревшись, я попытался понять, где нахожусь. Тишину нарушал лишь доносившийся из паба шум. Улицы вокруг меня были пустынны, дома — словно вымершие. Все это немного напоминало городки, которые я проезжал на поезде по дороге из Нового Орлеана в Нью-Йорк. Война опустошила их все, до последнего жителя.

Я пробирался по запутанному лабиринту местных улочек, даже не понимая, где нахожусь. Я хотел отыскать Вайолет. У меня еще оставалось немного денег от моего жалованья, и я был уверен, что их хватит, чтобы снять для нее номер в меблированных комнатах. Но как найти девушку в незнакомом городе с сотнями безликих, однообразных улиц? Казалось, что это невозможно.

Через какое-то время я добрался до парка. Точнее, до клочка зеленых насаждений, который, при определенных условиях, можно было бы назвать парком. Трава в нем пожухла и местами пожелтела, деревья выглядели совсем хилыми, краска на железных скамейках облупилась, вокруг не горело ни одного газового фонаря. Меня всего передернуло. Если это и есть Датфилд-парк, то более подходящее место для убийства трудно себе представить.

Я прислушался. Каких только сердцебиений я не услышал вокруг — кролика, белки, даже лисицы, но затем вдруг я уловил и его. Отчаянные «тук-туки-тук», удары сердечка моей беглянки.

— Вайолет! — позвал я срывающимся голосом. Легко перескочив через ободранную изгородь, я побежал к небольшому перелеску в центральной части парка. — Вайолет! — снова позвал я девушку. Бешеный перестук ее сердца становился все ближе.

Как вдруг раздался пронзительный крик, и наступила оглушительная тишина.

— Вайолет! — отчаянно возопил я, ощутив, как клыки мои начинают расти. Я мчался среди деревьев, не чувствуя под собой ног и представляя, как вот-вот увижу Дамона, который упивается кровью Вайолет. Дамона, который отнимает голову от ее шеи, поворачивает ко мне лицо, и кровь стекает у него по подбородку.

Дамона, который удивленно поднимает брови и приветствует меня единственным словом, способным буквально взорвать мой мозг, словом, вызывающим во мне такую ярость, что…

— Помогите! — раздался неподалеку женский крик.

— Вайолет! — звал я, продолжая метаться меж деревьев то в одну, то в другую сторону, отчаянно прислушиваясь к бешеному стуку ее сердца. И наконец я ее увидел.

Девушка стояла, привалившись к темному фонарному столбу, дрожа и пошатываясь. Лицо Вайолет было бледным, под стать ее переднику, но она была жива. И на ней не было крови.