Гектор Манро - Эрнст-Габриэль

— Кажется, в ваших лесах завёлся хищник, — сказал Каннингэм, художник. Это было единственное замечание, словно случайно обронённое им по дороге к станции, но поскольку Ван Чили во время поездки болтал без умолку, молчание его спутника почти не бросалось в глаза.

— Забежавшая в наши края лиса — может быть, пара лис — или местная ласка, — высказал своё мнение Ван Чили. Однако художник никак не отреагировал на это.

— Что вы имели в виду, говоря о хищнике? — спросил Ван Чили, когда они поднялись на платформу.

— Ничего. Это всего лишь моё воображение. А вот и поезд, — сказал Каннингэм.

Пополудни Ван Чили решил, как обычно, прогуляться по принадлежавшему ему участку леса. У него в кабинете имелось чучело выпи, названия многих диких цветов не являлись для него тайной, поэтому его тётушка имела некоторые основания называть племянника «изрядным натуралистом». Во всяком случае, он очень любил гулять пешком. Во время своих прогулок он, по обыкновению, запоминал всё, что почему-либо привлекало его внимание, и делал это, конечно, не столько ради прогресса науки, сколько ради поддержания беседы за обеденным столом. Когда начинали расцветать колокольчики, он непременно сообщал всем об этом замечательном факте; и пусть само время года намекало его слушателям о большой вероятности такого события, у них, тем не менее, складывалось впечатление, что они слышат нечто сенсационное.

Однако то, что Ван Чили увидел сегодня, никак не укладывалось в его понимание привычного. Тропинка свернула к спрятавшемуся в низине дубовой рощи небольшому глубокому пруду, и Ван Чили замер как вкопанный: на берегу, на плоском камне растянулся обнажённый юнец лет шестнадцати и сушил на солнце своё смуглое тело. У него были тёмные волосы, прилипшие к голове после недавнего купанья и светлые, желтовато-коричневатые, сверкавшие как у тигра глаза, которые без всякого смущения лениво-изучающе разглядывали Ван Чили. Зрелище было столь необычным, что Ван Чили на мгновение задумался, прежде чем что-то сказать, а это, надо признать, нечасто с ним случалось. Откуда здесь мог появиться такой дикарь? Ван Чили вспомнил, что два месяца назад у жены мельника пропал сын, но тут же отогнал эту мысль, сочтя её вздорной: во-первых, несчастного, предположительно, затянуло под мельницу, а, во-вторых, то был ребёнок, а никак не подросток.

— Ты что здесь делаешь? — спросил его Ван Чили.

— Загораю, как видите, — ответил мальчик.

— А где ты живешь?

— В лесу.

— В лесу? — удивился Ван Чили.

— А почему бы и нет? Здесь очень хорошо, — сказал мальчик с оттенком превосходства.

— Ну а ночью? Где ты спишь ночью?

— Ночью я никогда не сплю; ночью я занят.

Ван Чили охватило неприятное ощущение, что он чего-то недопонимает.

— Хотелось бы знать, чем ты питаешься? — хитро прищурившись, спросил он.

— Плотью, — сказал мальчик, произнеся это слово с неторопливым наслаждением, словно пробуя его на вкус.

— Плотью! Какой ещё плотью?

— Кроликов, зайцев, домашней и дикой птицы, ягнят, если это вас так интересует, иногда детей; жаль, только, что их так хорошо охраняют по ночам, когда я охочусь. Последний раз мне повезло два месяца назад.

— Как же ты умудряешься ловить зайцев? — с иронией спросил Ван Чили, решив, что его пытаются разыграть и проигнорировав последнюю часть реплики мальчика. — У нас, на холмах, они бегают быстро.

— Ночью я становлюсь четвероногим, — последовал загадочный ответ.

— Стало быть, ты охотишься с собакой? — насторожился Ван Чили.

Мальчик лениво перекатился на живот и засмеялся низким протяжным смехом, до странности напоминавшим рычание.

— Не могу представить себе собаку, которая захотела бы составить мне компанию, особенно ночью.

Ван Чили почувствовал, как у него по спине пробежал холодок, — в этом странном юнце, определённо, было что-то жутковатое.

— Я запрещаю тебе оставаться здесь, в лесу, — повелительно произнёс он.

— Я совсем не прочь поселиться в вашем доме, — парировал мальчик.

Видимо, перспектива жить под одной крышей с этим дикарем совсем не привлекала Ван Чили, поскольку он с несвойственной для себя резкостью добавил:

— Если ты не уберёшься отсюда сам, мне придётся тебя заставить.

Все последующее произошло буквально за считанные секунды.