Уитли Стрибер - Голод

Последствия недоедания, развивавшегося с кошмарной скоростью.

«МИРИАМ! ПРИНЕСИ ЕЕ! ПРИНЕСИ ЕЕ! – Вцепившись руками в волосы, она откинула голову назад и кричала: – РАДИ БОГА...»

Скальпель. Скальпель. С воплями металась она по полу и, заметив его блеск, бросилась к нему.

Щелкнул замок.

Нет.

«Ты потерпела поражение. Но не утоляй больше свой голод».

Она полоснула скальпелем по запястью, погрузив его глубоко, до кости. Полилась ярко-красная кровь. Сразу же навалилась непреодолимая слабость.

Когда дверь открылась, Сара упала на бок. «Том, я люблю тебя». Сердце ее бешено стучало, сотрясая все тело, затем остановилось.

Тишина.

Мириам склонилась над ней.

– Ты не можешь умереть! – сказала она высоким звенящим голосом. – Но теперь, когда ты выпустила свою кровь, жить ты тоже не можешь! "Не могу умереть! Я должна умереть. Я мертва!" Мириам положила ее голову себе на колени, рыдая горькими слезами.

– Ты прошла весь путь до конца, – говорила она, – так и не увидев моего мира, не узнав всей его красоты. – Она снова и снова печально гладила волосы Сары. – Моя бедная дорогая Сара, – она резко вдохнула, как бы стараясь удержать слезы. – Какая злая ирония.

Сара почувствовала, как ее поднимают. Мириам медленно понесла ее вверх по лестнице, на чердак.

Она вошла в крошечную комнату, одна из стен которой была заставлена сундуками – и старыми, и поновее. Сару затрясло, когда она осознала, что ее укладывают в такой же сундук, стоявший открытым посередине комнаты. В голове ее звенели мольбы, но она обнаружила, что не может говорить. Крышка опустилась, и тяжелый замок был заперт.

Сара оказалась в полной темноте.

– Это было бессмысленно, моя дорогая. Ты слишком изменилась, чтобы умереть смертью смертных, и обрела потому вечную смерть. Сара, ты все упустила! Я обещаю тебе то же самое, что обещала всем другим. Я всегда буду держать тебя рядом с собой. Я никогда тебя не покину, и в моем сердце всегда будет место для тебя.

«Господи, помоги мне».

Но голод не проходил и мучил ее по-прежнему. Малейшее движение вызывало приступы слабости, длившиеся не одну минуту.

Шло время, но не так, как оно идет в жизни. Она знала только, что оно идет, но не знала, сколько его прошло.

Воздух был полон шорохов и вздохов, доносившихся из сундуков. Значит, Мириам делала это и раньше. Мысль о том, что может быть в других сундуках, привела Сару в ужас. Сколько их было?

Некоторым из них, должно быть, сотни лет. А каким-то – тысячи.

Тысячи лет, проведенные вот так.

Нет. Невозможно.

Она изо всех сил упиралась в крышку сундука, царапала стенки. «Мне надо выбраться. Я так голодна».

Сундук не поддавался.

Она вспомнила, что она сделала с Томом, и что будет делать, если ей удастся выбраться. Она была рада, что находится здесь. По крайней мере, она все еще могла считать себя человеческим существом Неважно, что ей придется страдать, – это лучше, чем стать подобной Мириам.

Так много было поставлено на карту... Она обнаружила, что может смотреть внутрь себя и даже в этом аду может находить в себе такое умиротворение и покой, о каких она даже и не подозревала. Ее переполняли прекрасные воспоминания, и с ней была ее великая любовь, ведь Том всегда будет рядом Неважно, сколько времени ей суждено здесь пробыть, она понимала, что в конце пути найдется место даже и для нее, там, куда уже попал Том, на дальнем берегу реки жизни, где находятся все потерянные души мира сего.

Мириам уехала из Нью-Йорка. Она не осмелилась остаться в своем доме, под своим прежним именем. Исчезновение двух врачей не могло пройти незамеченным.

Она плакала о Саре. Эта бедная женщина так и не узнала радостей своего нового мира, только боль. До встречи с ней Мириам и не представляла, до каких высот может подняться дух человеческий, ведомый Любовью.

Мириам часто ходила к Саре. Она держала сундуки в угольном подвале своего нового дома и там тихо беседовала со своим потерянным другом, в темноте и прохладе.

Какого спутника она потеряла, спутника на ее нелегком пути. Но Мириам понимала теперь, что предложенный ею дар был не выше, но ниже таких, как Сара.

– Я скучаю по тебе, – сказала она в темноту. Был поздний вечер, и тени сгущались в гостиной. Над заливом вставал туман, она слышала, как звенят колокола на буях. Ей нравилась красота и безопасность тумана в Сан-Франциско.

– Ты что-то сказала, моя дорогая?

Мириам улыбнулась своему новому компаньону, появившемуся с двумя бокалами мадеры.