Джей Бонансинга - Черная Мария

«The Black Maria» 1997

OCR Harryfan: http://lib.ru

— Эй, кто-нибудь, помогите!

Как ножницы с шорохом режут черный муслин, рассек этот голос гудящую темноту кабины. Часы показывали десять. Протянув руку к портативной рации, Лукас увеличил громкость и взял микрофон. Его тяжесть отозвалась в ладони прохладой.

— Не понял вас, канал одиннадцать, повторите!

— Понимаешь, я... тут вот... чрезвычайные обстоятельства...

Стараясь не потревожить сон сменщика, Лукас переключил микрофон и тихо сказал:

— Понял тебя, канал одиннадцать. Перейди на девятый канал. Вызывай «скорую помощь» или полицию штата, пронто [1].

В рации потрескивали помехи. Лукас ждал ответа. Этот ширококостный негр с седеющей бородкой и неожиданно мягким выражением больших карих глаз внушительно смотрелся в полутемной кабине тяжелого мощного «кенворта». К сорока годам Лукас превратился в то, что его мама называла «шкаф-мужик». И выбор одежды этого никак не скрывал — в своих излюбленных ковбойских сапогах с подковками, черных джинсах, клетчатой рубашке свободного покроя и черном кожаном жилете он казался еще мощнее, чем был на самом деле.

В динамике затрещал голос:

— Не надо мне тех врачей, и полисменов не надо!

Напряженная пауза, и потом — простое объяснение, произнесенное таким замогильным голосом, что Лукасу послышалась нарастающая органная музыка — как в мыльной опере перед самой рекламной перебивкой:

— Бензин мне нужен, вот что.

Говорил молодой чернокожий — это Лукас мог сказать наверняка. Судя по растяжке гласных — из Шривпорта или Джексона. Или даже из Нового Орлеана. Более актуальный вопрос — за каким чертом это трепло полезло на одиннадцатый канал? Общенациональный канал одиннадцать среди дальнобойщиков был отведен для эфирных перекличек. Но этот хмырь явно плевать хотел на условности связи.

— Слушай, браток, — тихо сказал Лукас, — ты разговариваешь с «Черной Марией». Какие у тебя позывные?

— С черной... с кем? — раздалось в ответ.

— "Марией", — усмехнулся Лукас в микрофон. — Второе имя моей покойной матушки, мир ее праху. А у тебя какие позывные, браток?

Снова пауза и треск статики. Потом Лукас услышал:

— Вообще-то радиоклички у меня нет. А зовут меня Мелвил. Мелвил Бенуа, Сижу за рулем «камаро» семьдесят второго года выпуска и гоню по шоссе номер восемьдесят к востоку от Мейкона.

— Мелвил, сделай одолжение, — проговорил Лукас. — Переключись на двадцать первый канал. Там можно трепаться, не занимая канал для переклички. Компрендо? [2]

— Понял... Хорошо... Переключаюсь.

Лукас тоже переключился на двадцать первый и стал ждать, пока парнишка подаст голос. Под ним ровно гудел мотор «кенворта» — без подозрительных чиханий, стуков или дребезга, — наполняя Лукаса теплым чувством.

Через несколько секунд сквозь треск статики в кабине снова раздался голос:

— "Черная Мария", ты на связи? «Черная Мария»! Ты меня слышишь?

— На связи, парень. Слышу тебя отлично, прием, — сказал Лукас.

— Класс... Так ты думаешь, ты можешь мне помочь?

— Запросто, — усмехнулся Лукас. — На семьдесят третьей миле — в десяти милях к востоку от Мейкона — стоит лавочка по имени «Бердетт». Заправочная станция: шесть терминалов для солярки, три для бензина. Магазин сувениров, кафешка и ресторан. Говорят, тамошние куриные стейки почти съедобны.

Снова статика, неразличимый треск, шорохи. Потом:

— Ты не понял... это не... не так все просто.

Лукас закатил глаза к потолку. Шестнадцать лет крутя баранку на дорогах Америки, он видел все типы этого гигантского паноптикума. Краснорожие супермены, устраивающие гонку с каждой попутной машиной. Неудачливые коммивояжеры, со злостью рвущие рычаг передач служебного автомобиля. Остервенелые жены, сломя голову гонящие семейный фургон и не желающие глядеть по сторонам. Даже дикие наемные водители грузовиков, под завязку нажравшиеся бензедрина. Но Мелвил принадлежал к самому страшному племени, которое только выезжает на трассу, — племени трепачей, этих ошалелых четырехколесных тварей с дешевой рацией в кабине, пристающих к каждому порядочному водителю в радиусе сотни миль.