Джей Бонансинга - Черная Мария

Прошло еще несколько лет, и Лукас стал настоящим независимым водителем — со своим грузовиком, списком заказов и неизлечимой лихорадкой белой полосы.

К несчастью, проведенные в «Веноне» годы не прошли бесследно — Лукас заразился прилипчивой болезнью: он стал азартным игроком, страстным любителем заключать пари по любому поводу. Он ставил не только на результаты баскетбольных и футбольных матчей, но и на любые обстоятельства и события, которые могут произойти с водителем и его машиной во время рейса. С одним водителем из Де-Мойна Лукас поспорил на количество остановок, которые ему придется сделать в дальнем рейсе через всю страну. Другой парень, в Таксоне, предложил поставить на то, сколько ребят из сидящих за стойкой получили в этот день штрафы за превышение скорости. Всякий раз искушение заключить пари было непреодолимым. Вообще сам образ жизни дальнобойщика требовал авантюрной жилки. Он не оставлял времени думать, размышлять, копаться в подробностях.

Вспоминая годы своего становления, Лукас в глубине души отлично понимал, что привело его к профессии водителя-дальнобойщика. Не свобода скоростного шоссе, не романтика путешествий, не ощущение того, что ты сам себе хозяин, не любая из стандартных причин, о которых так любят говорить те, кто чуть понюхал этой профессии. На самом деле Лукаса манила непривычная и дающая свободу вещь: ты — аноним. Пока ты едешь в своей железной коробке по суперхайвею, выигрывая секунды, думая о собственном бизнесе, ты невидим. Ты не хорош и не плох. Ты не представитель нацменьшинства, не владелец малого предприятия. Тебя не судят. Ты голос среди радиоголосов служебной связи.

Ты — «Черная Мария».

— Знаешь, что я тебе скажу, — нарушила Софи гудящее молчание кабины. — Купи мне чашку крепкого кофе, когда мы остановимся, и я прощу тебе свою изуродованную жизнь.

— Одно другого стоит, — согласился Лукас.

Впереди, в свете фар, показался дорожный указатель, оповещавший, что до пересечения с пятьдесят четвертым шоссе две мили. Лукас отметил это и прикинул, сколько осталось горючего.

— Имеет смысл сделать остановку у развязки. Потом машину поведешь ты, а я наконец-то смогу отдохнуть от местных трепачей.

Софи еще раз потянулась и провела рукой по заспанному лицу, прогоняя остатки сна.

— А что, много сегодня в эфире долбоюношей?

— Ты не поверишь.

— Например?

— Ну, например... миль шестьдесят назад вылез вот этот маленький братец на девятом канале и скулил, чтобы ему помогли. Я было подумал, что он по делу, и отозвался.

— Да? И что?

Лукас тихо засмеялся, покачивая головой и снижая скорость перед съездом с шоссе.

— Парень оказался настоящим клоуном, мать его так! Пытался уболтать меня, что не может остановиться, потому что проклят. — Лукас понизил голос до зловещего шепота: — Да проклята будет душа твоя... и обречена нигде не остановиться... ибо я говорю тебе: «Проклята!»

Выпустив колечко дыма, Софи невозмутимо произнесла:

— Ты прав, Лукас, тебе явно необходим хороший отдых.

Он засмеялся и повернул машину на съезд.

— А у Монтфорда?

— А что у Монтфорда?

— Есть груз из Сент-Луиса? Из Омахи?

На другом конце провода послышался шорох перебираемых листов бумаги.

— Не-а. Сейчас ничего.

Лукас глубоко вздохнул. Он стоял в телефонной будке на бензозаправочной станции Лавджоя и разговаривая с каким-то фашиствующим панком из незнакомого бюро грузовых перевозок Бейкерсфилда. От досады просто брюхо сводило. Лукас вцепился в трубку, как клещами.

— Отказанных грузов тоже нет?

— По нулям, парень.

— Да ты что, хочешь, чтобы я поверил, что отсюда нет ни хрена до самого водораздела?

Минута молчания, потом маклер вынырнул снова:

— Знаешь что, позвони мне завтра утром, часов этак в десять по тихоокеанскому времени. Постараемся чего-нибудь тебе найти по дороге через Миссури или Канзас.

— И это все?

— Извини, парень...

Лукас повесил трубку и со злостью пробормотал:

— Не за что... парень.

Потом открыл бортовой журнал и начал было записывать последний перегон, как за его спиной раздался надтреснутый голос:

— Вы сказали «двойной»?

— Простите? — Лукас поднял взгляд на говорившего.

— Кофе, — сказал старик заправщик, стоявший за истертым прилавком. — Вы один двойной кофе заказывали, нет?

— Все точно, — ответил Лукас и подошел к прилавку.

— Сейчас будет готово, — улыбнулся старик, обнажая зубы цвета кофейных зерен. Через секунду он толкнул по прилавку к Лукасу большой стакан из пенополистирола, шлепнул импринтером по кредитной карточке Лукаса, протянул чек и сказал: — Сто пятьдесят галлонов дизельного топлива, полгаллона масла и один двойной кофе... Итого двести пятьдесят два доллара девяносто три цента.