Юрий Салов - Люди и портреты (СИ)

Грохот раздался ужасный, Павел боялся, что пули отскакивая от стен, могут срикошетить в него. Напрягая все мускулы, он, коснувшись пола, прокатился по нему под дождем пуль, к счастью, пролетевших выше.

Он услышал шум сверху и заметил еще одного бандита — усатого юнца с бритым черепом, который собирался спуститься. Павел полулежа, упершись спиной в стену, достал пистолет, выстрелил в его направлении, и тот пропал.

Вскочив, Тумасов в несколько прыжков оказался возле двери черного хода. Павел открыл замок и распахнув дверь, выскочил наружу. Обернувшись, он увидел, что усатый присел на лестнице, целясь в него из автомата.

Павел, спрятавшись за мусорную урну, пальнул в ответ дважды, особо не прицеливаясь.

Пуля оказалась не такой уж дурой, и вошла точно в правый глаз бритоголового.

Тот коротко вскрикнул, конвульсивно сжал свое оружие, продырявив очередью стену, и упал навзничь. «Вахтера» нигде не было видно. Павел побежал к машине. Из здания показался наконец «Вахтер» с пистолет-пулеметом в руке. Павел выстрелил, тот спрятался внутрь дома.

Тумасов выругался и открыв дверь машины, почти ползком залез в салон.

Кое-как сумев завести машину, Павел стал выезжать со двора и тут-то возник второй боевик. Он выскочил на крыльцо, приготовившись расстрелять Павла несколькими очередями.

Очередь! «Узи»! Лобовое стекло раскололось и брызнуло крошкой в лицо. Тумасов инстинктивно зажмурил глаза. Но руки же инстинктивно резко рванули руль влево и тут же вернули его обратно. Газ! Павел бросил машину вперед, прямо на стреляющего. Удар! На Павла обрушилась неимоверная тяжесть, и он на какое-то время отключился.

Очнулся Павел тут же. На него что-то навалилось и прижало. Мотор «Форда» заглох. Павел заворочался, наткнулся на ручку дверцы, дернул — вывалился на асфальт.

Только тут Павел понял, что произошло. При столкновении «вахтера» подбросило вверх, и он, словно снаряд, влетел в кабину сквозь разбитое лобовое стекло, припечатав Павла к сидению. Правая рука кровоточила, видимо задело пулей. По лицу струилась кровь — его или стрелявшего? Осколки от лобового стекла наверное, изрядно посекли.

Сирена. Вой сирены. Видимо, услышавшие выстрелы обитатели соседних домов вызвали милицию.

Павел колебался не более нескольких секунд. Можно было остаться и подождать милицию, он же не превысил мер необходимой самообороны. С другой — если его пытались убрать столь влиятельные люди как заказчики ликвидации Акбарова, то они постараются достать его и в СИЗО, куда его вполне могут посадить для выяснения всех обстоятельств перестрелки.

Милицейский «Уазик» еще только въезжал в подворотню, а Павел уже бежал к решетчатой ограде. Легко ее преодолев — успевай только не зацепиться за вензеля-завитушки, он скрылся в ближайших переулках.

Надо ложиться на дно. Вернее, сматываться из Москвы как можно дальше и чем скорее, тем лучше. Но куда?

Эти мысли одолевали Павла на его старой квартире в одном из спальных районов столицы, ключи от которой он постоянно носил с собой. В принципе, для путешествий у Павла лежал спокойненько в укромном уголке паспорт. Настоящий, не фальшивый заграничный паспорт с настоящей многоразовой визой в замечательную северную страну Норвегию, которая никого никому не выдает. Отличная виза, купленная через надежных людей за приличные деньги. Дожидался паспорт своего часа, который наступил. И как раз в час «Х» Павел уже сильно сомневался, стоит ли им пользоваться — в «Форде» остались его водительские права и его вполне могли объявить в розыск.

Наконец, основательно все взвесив, Павел выбрал пресловутый план «Б».

У Тумасова был еще один паспорт — запасной. Увы, без каких-либо виз. Замечательно сделанный местными умельцами документ, на имя Суслова Дмитрия Ивановича. С ним и надо было выбираться из Москвы. А лучше из страны. На неопределенный срок.

Павел занялся своей раной. Собственно говоря, это и не рана была, а так, кровоточащая царапина, пуля и близко не задела кость, по сути дела только кожа была рассечена. Тумасов залил рану йодом, зашипев как тысяча гадюк и перевязал ее. Затем он стал собирать вещи.

Уже одетый, Павел сидел на кухне и пил крепкий растворимый кофе без сахара. Он не любил есть перед дорогой. Эта привычка у него была еще со студенческих лет.

По-прежнему шел нескончаемый дождь. По радио звучала песня «На недельку до второго». А мне может и на более долгий срок предстоит отбыть, подумал Павел.