В завещании не оказалось ни слова о благотворительных фондах или Армии спасения. Две трети состоянии отец передал Вацлаву и одну треть — Моше.
«Справедливо, — подумал Моше. — Ведь Вацлав вместе с отцом создавал эту сеть бензоколонок, управлял ею, вкладывал силы и душу. А я… я был занят своими делами за много тысяч километров отсюда. Даже звонил всего раз в три-четыре месяца».
— Ты знаешь, во сколько оценивается твоя доля наследства? — спросил Вацлав, кода они, выйдя из кабинета нотариуса, медленно спускались по заснеженной лестнице.
— Понятия не имею. Наверное, несколько сот тысяч долларов, — осторожно предположил Моше.
— Сот тысяч, — усмехнулся Вацлав. — Когда у тебя рейс обратно?
— Через десять дней, — ответил Моше. — Отсижу семь дней траура и домой.
— Ты ведь туристским классом прилетел? — продолжал расспросы Вацлав.
— Конечно, туристским.
— Ну, так позвони и обменяй на бизнес-класс. Теперь ты можешь себе ни в чем не отказывать.
— Что, так много? — испугался Моше.
— Много? Денег никогда не бывает много. Но десять-двенадцать миллионов ты получишь. Точную сумму мы узнаем после адвокатской оценки. Я уже обратился в надежную контору, и ребята приступили к работе.
— Десять миллионов долларов? — не веря своим ушам, переспросил Моше. Сумма казалась астрономически немыслимой. В его голове сразу завертелись мысли о том, как лучше использовать деньги. Ну, первым делом — десять процентов на цдаку — благотворительность. Вот миллиона и нет. Потом купить квартиры всем детям, заплатить за образование младших, оставить на учебу внуков, свозить жену в Польшу, показать местечко, кладбище, могилы предков под замшелыми плитами с глубоко высеченными магендавидами, сходить в лес, может, удастся отыскать ту самую яму. А бизнес-класс — смешно — конечно он не станет менять билет, ему есть на что тратить отцовское наследство.
Моше отвели уютную комнату в двухэтажном особняке Вацлава. Его жена, стройная блондинка, как две капли воды похожая на фотомодель с рекламного плаката, не знала, как угодить гостю. Дети Вацлава очень почтительно и вежливо поздоровались с израильским дядей. В доме все сияло чистотой, царили тишина и порядок. Моше с раздражением вспомнил беспрерывные крики, наполняющие его квартиру. Кричали все: жена, дети, внуки, кричал он сам. Иногда — в сердцах, но чаще — просто так, по привычке.
«Надо будет обязательно сменить стиль общения, — подумал Моше. — Поговорить с женой, объяснить детям, приказать внукам».
Подумал и тут же вспомнил, что каждый раз после поездки за границу давал себе подобное обещание и благополучно забывал о нем спустя несколько дней после возвращения.
«Ближний Восток! Другой национальный характер, иная почва и влажность, иные обычаи».
Кстати, про обычаи. Он уселся возле телефона и набрал номер раввина своего городка. В Израиле было уже за полночь, но раввин, насколько знал Моше, никогда не ложился спать раньше двух часов ночи.
— На христианском кладбище?! — охнул раввин, выслушав рассказ Моше. — Ни за что! Ты должен сделать все, чтобы этого не допустить. Понимаешь, все возможные усилия и все имеющиеся в твоем распоряжении средства. По сути, это твоя последняя возможность выполнить заповедь почитания родителей. Может, главная, единственная возможность.
— Так говорит закон? — уточнил Моше.
— Сейчас, я почитаю тебе нужное место, — раввин зашелестел страницами. Их шорох, передаваемый несущимися через космос электронами, отчетливо был слышен в тишине дома Вацлава.
Выхода не было. Закон однозначно требовал приложить любые усилия, но похоронить еврея на еврейском кладбище. Завтра предстоял тяжелый разговор с Вацлавом.
Предчувствие не обмануло.
— Я не понимаю твоего требования, — повторял Вацлав, расхаживая по комнате. Он сдерживался изо всех сил, но раздражение, нет-нет, да прорывалось — в неровном изгибе рта или резких движениях рук.
— Нет, не подумай, к религии я отношусь с величайшим почтением, но посуди сам: отец прожил всю жизнь атеистом. Он никогда не ходил в синагогу, не соблюдал праздников, не ел эту, как ее…
— Кошерную, — подсказал Моше.
— Да, не ел кошерную пищу. Отец всю жизнь провел бок о бок с матерью, в этом выражалась его воля, проявилось его желание. Почему после смерти они должны разлучиться? Только потому, что ты приехал и требуешь?
— Закон, — отмахивался Вацлав от возражений Моше. — Какой еще закон? Где был этот закон, когда всю семью моего отца перерезали, как цыплят? Да что семью отца, все местечко уничтожили, спаслись только вы двое.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу