Яков Шехтер: «Треба знаты, як гуляты». Еврейская мистика

Под этим именем история его и запомнила. То есть в памяти веков он не удостоился остаться евреем, а вошел тем, кем хотел стать, — странной личностью с крючковатым носом и еврейским замашками, но с польским именем [1] Ребе Йосеф-Ицхак — Раяц — шестой ребе Любавической династии, в своих воспоминаниях приводит его имя — Шломо Зелигман. .

И был этот Зигмунд не босяк и не растяпа, а большой человек, управляющий всеми землями наследного принца. И приглянулась ему одна разбитная разведенка, еврейская, разумеется, на польке Зигмунд, при всем своем конформизме, все-таки жениться не хотел.

Сговорились они между собой, и Зигмунд отправился к раввину Ицхаку — главному раввину Кракова. У него даже сомнений не было, что дело будет решено быстро, и вскоре он на законных основаниях поведет разведенку под высокий балдахин своей роскошной постели. Но не тут-то было, раввин ответил решительным отказом.

— Как? — выпучил глаза Зигмунд. — Почему?

— Да потому, — отрезал раввин, знававший еще деда Зигмунда, — что вы, уважаемый, ведете свой род от Аарона, брата Моше, учителя нашего. А значит, являетесь потомком священников, коэнов, которым жениться на разведенной женщине еврейский закон не разрешает.

— Знаю я ваш закон, — грубо заявил Зигмунд. — Всю юность, лучшие годы, над ним просидел. В нем на каждое «нет», есть двадцать пять оговорок. Вот и потрудитесь, любезнейший, отыскать одну из них и повести меня под хупу в самое ближайшее время.

— Увы, — развел руками раввин. — Как я могу разрешить то, что запретил сам Всевышний?

— А теперь ты меня послушай, — прошипел Зигмунд сквозь побелевшие от злости губы. — Ты, да, ты лично совершишь обряд бракосочетания. И не далее, чем через два дня. Это я тебе говорю — Зигмунд!

Он круто повернулся на каблуках и вышел из комнаты. Спустя час Зигмунд уже разговаривал с принцем.

— Что за ерунда такая? — удивился принц. — Ну, не хочет человек быть священником. Почему же закон запрещает ему жениться на любимой женщине? Вот я, например, — принц приосанился, — должен стать королем Польши. Но ведь меня никто не заставляет принимать на себя бремя королевской короны. Могу и отказаться. И жениться тогда, на ком захочу!

Он шаловливо посмотрел на советников. На их лицах отразился неподдельный ужас. Еще бы, ведь вся их дальнейшая жизнь, карьера и благосостояние были связаны с будущим принца.

— Ладно, ладно, — усмехнулся принц. — Я пошутил. Но этот достойный человек, — он указал пальцем на Зигмунда, — несомненно, может самостоятельно решать свою судьбу, и никто не вправе стать между ним и любимой женщиной.

Принц подкрутил тоненькие усики и наморщил лоб.

— Пошлите Зигмунда к епископу, — приказал он секретарю. — Пусть его преосвященство встретится с раввином и найдет выход из положения. И пусть все будут довольны, — и принц королевским жестом завершил утреннюю аудиенцию.

Спор епископа с раввином продолжался целую ночь и закончился полным поражением его преосвященства. Епископ рассчитывал отыскать лазейку в виде какого-нибудь раввинского постановления и объявить его недействительным на территории вверенной ему епархии. Но как назло, раввин все свои доводы подкреплял словами из Пятикнижия. Причем, для пущей убедительности он показывал их в Библии, напечатанной на польском языке. Раввинское постановление епископ отменил бы с легкостью, но пойти против прямых слов Библии он не мог.

Когда принцу доложили о результате спора, он пришел в ярость.

— Знать ничего не желаю! — кровь бросилась ему в лицо, а правый усик задергался. — Завтра утром собрать всех евреев на главной площади Казимежа, того, кто не захочет прийти сам — гнать плетьми. Плети не помогут — пустить в ход копья и мечи. Свадьбу проведет лично раввин. Лично, и громким голосом, чтобы каждое слово было слышно на всю площадь. И пусть только попробует не согласиться! — лицо принца искривила столь отвратительная гримаса, что дальнейшие слова не понадобились.

Утром следующего дня все евреи Кракова стояли на центральной площади. Посредине, огороженный столбиками с натянутыми между ними пурпурными шнурами, возвышался свадебный балдахин — хупа.

Раввина привели под руки. Его ноги почти не касались земли: два дюжих солдата, крепко взяв старика под локотки, опустили его прямо перед счастливой парочкой.

— Послушайте, — быстро произнес раввин. — Принц — гой, инородец, не ведает, что творит. Но вы же евреи, вы должны понимать, что идете на прямое нарушение законов Торы. Отмените свадьбу, прошу вас.