Джонатан Ховард - Йоханнес Кабал. Некромант

— И ты украл контракт.

— И я украл контракт.

— Но как это изменило бы моё поведение, если я не знал, что он у тебя? Какой толк от угрозы, если её не делать?

— Этим мы и отличаемся. Я и не думал угрожать. Если бы мы приехали сюда, и я бы убедился, что ты всё делаешь правильно, я сам бы достал тебе последнюю подпись. Даже в таком месте, как Пенлоу пара подходящих клиентов найдётся. Когда же ты забрал душу той девушки из зала с автоматами…

— Нии Уиншоу, — тихо сказал Кабал.

— Ну, хотя бы имя её помнишь. Да, у Нии Уиншоу; всё было кончено. Я перестал надеяться. Я понял, что тебя уже не исправить.

— Сейчас уже точно нет, — сказал Кабал беззлобно. — По приказу самого Сатаны у меня жестоким образом отнимут этот бренный мир, и я проведу остаток вечности в кипящей сере или меня будут колоть вилами или ещё что, столь же скучное. Спасибо тебе, Хорст, удружил.

— Мне жаль, Йоханнес.

— Ещё бы.

— Нет, не того, что я сделал. Мне жаль, что всё сложилось таким образом. Всё это не оставило мне выбора. Мне искренне жаль. Если тебе это поможет, я верил, что до последней секунды тебя ещё можно было спасти.

— Спасти? От чего? Как оказалось, единственное, от чего мне и вправду надо было спасаться — это мой собственный брат. Исправить? Ты говоришь это так, как будто я нуждаюсь в исправлении. Не достать ли тебе бубен и не начать приплясывать, когда ты начинаешь так говорить?

Он положил руки на согнутые колени, а лоб на предплечья. Он впустую потратил всю свою жизнь. Его исследования ничего не добавили в копилку человеческих знаний. Он и близко не подошёл к своей цели. Скоро он умрёт, а всё, что он сделал, будет забыто или не будет принято всерьёз. Если бы он занялся чем-нибудь бесполезным, вроде зарабатывания денег, был бы сейчас богачом. Ирония в том, что богачом он стал: управление прибыльным бизнесом без необходимости платить работникам к такому приводит. К сожалению, он умрёт гораздо раньше, чем получит шанс потратить богатство на что-нибудь стоящее.

— Не следовало мне приходить в склеп Друанов. Надо было объявление в газету дать: «Требуется заместитель управляющего в передвижную ярмарку. Необходимые качества: талант и жадность. Моралистам не обращаться».

Хорст посмотрел на Кабала, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. У него был вид человека, который наконец осознал, что тратит время впустую. Вместо этого он подошёл к окну и посмотрел на восточный горизонт, разрывая бесполезный контракт.

— Небо светлеет. Почти рассвет. Девять лет я не видел солнца.

Он открыл дверь и спустился.

Йоханнес Кабал некоторое время сидел наедине с жалостью и отвращением к самому себе. Наконец он поднял лицо, на котором появилось выражение чудовищной догадки.

— Рассвет? — в ужасе прошептал он.

Он вскочил на ноги, слегка пошатываясь, пока в ногах не возобновилось кровообращение, и побежал к открытой двери. Хорст уже прошёл футов пятьдесят, он снял свой пиджак, аккуратно его сложил и опустил на землю. Кабал замер на ступеньке и отчаянно закричал:

— Пожалуйста, Хорст! Зайди внутрь! Зайди внутрь! Не делай этого!

Свет новой зари быстро бежал им навстречу через Плоские Земли. Хорст с безмятежным спокойствием и лёгкой улыбкой наблюдал за его приближением; Кабал не стал. Он спрыгнул, тяжело приземлился и начал бежать к брату, на бегу снимая пальто, разворачивая его наподобие щита, чтобы закрыть Хорста от яркого света.

— Пожалуйста, Хорст! Прошу тебя, не надо! Если побежишь, успеешь вернуться.

Хорст посмотрел на светлеющий горизонт и почувствовал, как его кожа начинает нагреваться, а также странное покалывание, которое не было ни приятным, ни невыносимым. Он слышал своего брата, и искренний страх в его голосе неожиданно тронул Хорста. Он не мог смотреть на Кабала: колебаться нельзя. Прожить, так или иначе, дольше некоторых — это уже повод быть благодарным. Сейчас, без сомнения, пора уходить. Он не сводил глаз с горизонта.

— Прости, Йоханнес. Я пойду туда, куда должен был отправиться девять лет назад.

Последнее и сильнейшее желание сохранить себе жизнь появилось и исчезло, а теперь стало уже слишком поздно. Даже он не смог бы вовремя добраться до тени. В последние секунды Хорст спрашивал себя, нет ли его вины в том, что случилось, больно ли будет гореть, всё ли он сделал правильно, но понимал, как бессмысленно об этом думать.

— Прощай, брат, — сказал он, и когда солнечный свет накрыл их обоих, разливаясь над далёким горным хребтом и на мгновение ослепив Кабала, все мысли Хорста исчезли.