Маша Стрельцова - Мертвая невеста

— Спасибо тебе за этот бесценный дар, — серьезно сказал он и поцеловал мня в лоб. — Взамен я тебе подарю жизнь вечную.

А потом он взял меня на руки — и понес через кладбище. Я хотела спросить: «куда мы идем?», но губы не смогли шевельнуться. Я хотела поднять руку, чтобы обнять его а шею — но она так и осталась бессильно свисать вниз.

Я была в его руках как тряпичная кукла.

«Что это?», — с неким недоумением думала я. Впрочем, я доверяла Антону. И потому я нежилась в его руках и совсем не расстроилась, когда он зашел в березовую рощу за кладбищем, прошел два метра и оказался на поляне. Вернее, то была не поляна. Ровный, словно циркулем отмеченный круг был выжжен, усеян пеплом, а посредине него красовался огромный железный крест.

Увидев его, я лишь сонно удивилась — надо же, а мы с Лариской насквозь прочесали всю рощу, а пепелища так и не нашли.

Антон уложил меня прямо на пепел, склонился и, легко касаясь пальцами моего лица, прошептал:

— Само совершенство… Ну почему мы не встретились, когда ты была жива?

Я смотрела на его прекрасное лицо в лунном свете, и молча говорила ему то же самое.

Он лишь печально улыбнулся, словно услышал мои мысли.

И начал готовиться к обряду. Достал из сумки пачку соли, тщательно обсыпал ей края круга.

Ножом с деревянной ручкой начертал на пепелище шестиконечную звезду, и центром ее был крест. Он долго и старательно чертил в звезде какие-то символы, имена, буквы…

Наконец он подошел ко мне и осторожно, почти благоговейно начертал углем что-то на моем лбу, расстегнул платье спереди и добавил письмена и на груди.

«Нам никогда этого не повторить с Лариской», — беспокойно думала я. Никогда не подарить ему жизнь вечную. Ну да надеюсь, что когда он встанет, он сам научит нас, как провести ритуал. Ибо быть вечно живым — всяко лучше, чем через сорок дней навечно уснуть.

Подняв, он привязал меня к кресту.

Отошел, полюбовался делом своих рук и с печалью сказал:

— Ну почему, почему ты мертва? Я бы смог тебя полюбить…

«А я тебя давно люблю», — тихо улыбнулась я в душе.

— Нет, — покачал он головой. — Как же ты можешь меня любить, если твое сердце вырезано патологоанатомом?

«Душа-то при мне», — снова улыбнулась я.

— Ты подарила мне свою душу, Алёнушка. Так чем же ты можешь меня любить? У тебя ни души, ни сердца…

«Ты — сердце мое…», — медленно шепнула я про себя, и одновременно на меня начал накатывать ужас — он разложил около креста сухие ветки.

«Я что-то сделала не так??? — закричала я. — Антон, прости!!!»

— Прощай, — кивнул он, — Если бы ты выпила Ларискиного отца — ты бы прожила еще два дня. Прощай, Аленушка…

И он, закрыв глаза, зашептал на латыни — тягуче и плавно. Казалось — он молится неведомому богу. Но вот его голос поднялся выше и выше — и я обмерла. «Satanas», — вот кому он молился. И это было явно посерьезней игр тех мальчишек.

Я видела, как начал клубиться по земле черный туман, как нарастало напряжение, предчувствие чего-то ужасного. Или кого-то?

Внезапно, с ужасающей четкостью, я поняла, что сейчас будет. Меня сожгут. Принесут в жертву мое мертвое тело, и тогда Сатана получит мою еще неотлетевшую душу. Антон с радостью и благоговением передарит ее своему господину.

Вот такую вечную жизнь уготовил мне любимый.

Вернее — вечную смерть. Единственный способ убить мертвую — сжечь.

Я плакала — не слезами, кровью, глядя на его прекрасное и строгое лицо, когда он молился своему богу, призывая его. И сам он в этот момент был похож на Князя Тьмы — такой же нечеловечески красивый и бездушный.

А потом он поднял веки и наши глаза встретились.

— Я тебя люблю, — прошептал он и бросил на ветки соль, смешанную с заклятьем.

— Я тебя люблю, — повторил он громче, когда языки пламени занялись.

— Черт, как же я люблю тебя, — кричал он мне, разгоняя руками дым и вглядываясь в мое лицо…

— Гад, — буркнула Лариска и треснула ему по голове пустой коньячной бутылкой. Посмотрела на осевшее тело и осуждающе добавила: — А мне-то как пел под луной — «люблю, трамвай куплю», а сам!

«Осторожнее!», — отчаянно крикнула я ей, но она то ли не услышала мысленный зов, то ли не успела среагировать, но Антон сильным ударом ноги пнул ее и бедная Лариска полетела прямо в огонь, прокатилась по нему, и я поняла — есть Бог на свете: она затушила его своим телом. Девчонка заорала благим матом, вскочила, и, с бутылкой наперевес ринулась на Антона.

— Я тебя отучу девушек обманывать! — кричала она.