Виктор Точинов - Царь Живых

Так вот откуда эти небывало-синие глаза у обоих. И можно предполагать, почему Адель представила брата сокращенным именем Дэн, а не Денисом или Данилом. После рассказа об Аделаиде-Виктории логично ожидать, что на Дэне черный юмор их общего предка разродился каким-нибудь Дендромидонтом-Власием….

Адель продолжила:

– Вполне возможно, что вы подружитесь… Некоторые увлечения Дэна тебе наверняка понравятся… Он просто помешан на оружии. И на умении им владеть.

Хорошо сказано, подумал Ваня. Опять в точку. Он не терпел дурацкий термин “боевые искусства”. Результатом и конечной целью искусства не может быть окровавленный труп человека. А иначе, если понапрасну крушить кирпичи, доски и другие полезные стройматериалы – для шоу, для публики, для камер, – тогда почему “боевые”? Но ведь Адель сказала и нечто другое…

– А остальные? – уточнил Ваня. – Я имею в виду – увлечения.

Несмотря на мимолетность знакомства, Дэн не показался человеком, иные увлечения которого могли отвратить Ваню. Ну не показался, и все! Не выглядел Дэн способным часами сражаться в компьютерных играх, или проводить вечера на дискотеках в поисках легкосъемных красоток, или отправляться в страну розовых грез верхом на шприце или таблетке… Хотя на впечатления, особенно первые, дар Вани не распространялся.

– Про остальные не уверена, – задумчиво протянула Адель. – Например, Дэн интересуется вампирами… Вполне серьезно, на научной основе. К такому можно относиться по-всякому…

Ваня промолчал. Бывают, конечно, совладения в жизни… Но так много и за такой короткий временной отрезок… На пришедшую удивительно кстати информацию нельзя было отреагировать радостным: “Ой, как здорово! А у меня тут как раз профильная проблемка нарисовалась! Не глянете, часом?” Нет. Надо было сесть и задуматься о природе этих совпадений.

И об источнике.

Глаза стонущего все сильнее Полухина перестали бесцельно метаться по комнате. Но осмысленности взгляд отнюдь не обрел – наоборот, все больше напоминал глаза чучела. Вставленные таксидермистом стекляшки… И эти стек-лянно-мутные линзы сошлись на одной точке.

На Наташе.

Они шли по городу, по его центру – даже в свежем и зеленом июне серому и пыльному… Шли вроде бесцельно – Адель попросила остановить машину, где Ване удобно: у нее возникла потребность побродить по старым улицам, и он, при желании, может составить компанию…

Он опять не очень понимал и потом не мог вспомнить, о чем они говорят… Не о стрельбе из лука, это точно. Хотя Ваня оказался талантливым учеником. На “Луче”, сразу после первого урока, Адель сказала прямо: в ряды английских лучников Черного Принца (тех самых, что двенадцать стрел в минуту и рыцаря в доспехах – насквозь) – в их ряды Ваню после недолгого испытательного срока приняли бы. А ее, спросил он, в смысле – к Черному Принцу? Обрезала бы волосы и надела мужскую одежду, засмеялась она. Нельзя, убежденно сказал он, нельзя обрезать такие волосы – уж лучше пусть король Эдди Третий потеряет и Аквитанию, и все шансы на французскую корону. Она опять засмеялась…

Адель остановилась неожиданно, легонько удержав за рукав Ваню. Показала рукой вперед и вверх. Аляповатая вывеска гласила, что мадам Клементина, ведунья, вещунья и ясновидящая (само собой, в энном поколении, отягощенная всеми возможными дипломами астральных и иных академий, а также свидетельством частного предпринимателя и выданной соответствующими органами лицензией) – короче говоря, добрая колдунья и белая магичка Клементина готова осчастливить всех желающих за разумную плату. Осчастливить всем, чего душа попросит, – длинный список полезных услуг мелким шрифтом занимал весь низ вывески. И, странное дело, между строк можно было как-то понять, легким таким намеком уловить – астральным киллерством мадам Клементина тоже не побрезгует. За отдельно обговоренную плату.

На печатное слово дар Вани не реагировал – но для анализа данной рекламы он и не требовался, и так все ясно… Кстати, в общении с Адель дар свой Ваня старался держать выключенным – убедившись, что имеет дело с исключительно правдивым человеком – и не желая портить впечатление случайной, незначительной ложью, которая, будем реалистами, у любого может нечаянно вырваться… Иногда дар все же включался – так, словно бы самостоятельно, могут открыться глаза, которые бодрствующий человек зачем-то решил держать закрытыми… Но и в таких случаях дар молчал. Адель не лгала. Ни единым словом…