Эллис Нир - Страшные истории для девочек Уайльд

Тогда Изола поняла, что монахиня – ненавидящая свою сущность Дочь Нимуэ, после смерти ставшая осколком. Узнав о ней правду, она избегала шуршащего по коридорам школы призрака сестры Мари, которая застряла в давно оконченной битве и до сих пор прислушивалась, ожидая воздушной тревоги.

Теперь трясло все бомбоубежище. Глубоко под землей сдвигались тектонические плиты. Изола представила себе расколотое пополам небо, с которого вперемешку с дождем и пеплом льется кровь.

Помимо нее, в убежище прятались и другие: девочки плакали, шептали молитвы и спрашивали друг друга, переживут ли они эту ночь. Кто-то сжал руку Изолы, и в хоре рыданий она услышала голос Флоренс, которая повторяла: «Ты привела ее сюда… Ты привела ее сюда…», – а сестра Мари перебирала четки, тараторя слова молитвы на том же языке, на котором пела свои песни мертвая девочка.

Изола кричала и кричала, стуча кулаками в дверь, пока мир вокруг не померк окончательно.

Изола открыла глаза. В ушах по-прежнему звенело. Она лежала на спине на полу часовни и смотрела на вертящиеся на ниточках золотые звезды под нетронутым потолком. Кто-то подложил ей под затылок сложенный вчетверо блейзер. Изола повернула голову и увидела, что лежит на площадке перед спуском в бомбоубежище, а внизу стоят метлы и бутылки стеклоочистителя. Костлявые пальцы коснулись ее шеи, нащупывая пульс.

– Со мной все хорошо, – пробормотала Изола, пытаясь убрать чужие руки.

– Ну конечно, – проворчала сестра Кей, подхватывая одной рукой свою трость, а другой – Изолу. Должно быть, Изола похудела больше, чем ей казалось.

У входа в часовню собрались девочки, которые принялись ахать и перешептываться, когда сестра Кей вывела Изолу в коридор. Бриджит не было видно. В толпе Изола заметила испуганную Лозу – боялась ли она Изолу или за нее?

– Моя не понимай.

Изола застонала и потерла лоб костяшками пальцев. Объяснять произошедшее Зайчику – совсем не то, что рассказывать о чем-то Алехандро. Где его вообще черти носят?

– Флоренс. Была. В моей. Школе, – отчеканила она, сползая на розовый ковер, чтобы поговорить с горгулем лицом к лицу. – И дедушка Ферлонг. Я его не видела, но…

– Не видела, – саркастично повторил Зайчик. – Ты дурак. Тебя легко поймать маленькая привидешка!

– Может, я его и не видела, но точно знаю, что он там был! – горячо запротестовала Изола. – У него есть такая трубка…

– На что клюет рыбка, дурачок? – Горгуль воззрился на Изолу глазками-бусинками. – На приманку!

– Но тут все по-другому! – отчаянно воскликнула Изола. – Теперь она трогает не только принцев, а настраивает против меня весь мир! Лес, школа… я с ума сойду, если это будет продолжаться! Мне нужно что-то сделать!

– Что?

– Убить космический цирк. Так сказал Тед Хьюз. Я должна разорвать связь между нами, пока я не… пока я не повторю судьбу Сильвии Плат!

Горгуль поднял одно ухо.

– Моя не понимай.

Внезапно Изола расплакалась – слезы было просто не сдержать. Спустя минуту горгуль положил лапку ей на колено. Первое проявление доброты с его стороны.

Она разгладила ладонью его пушистое ухо и поцеловала горгуля в лоб, умоляя о сострадании.

– Прошу, Зайчик, помоги мне.

Зайчик пристально посмотрел на нее рубиновыми глазками, впервые не огрызнувшись на кличку.

– Раньше осколка так не делать? – спустя несколько секунд уточнил он.

Изола покачала головой.

– Нет, сестра Мари всегда была безобидной.

– Значит, привидешка действует и на нее, – заключил Зайчик, поводя носом.

Недовольное выражение почти исчезло с его мордочки. Изола улыбнулась, и Алехандро вошел в комнату как раз вовремя, чтобы это увидеть. Но знай Изола, что случится дальше, она никогда не впустила бы горгуля в свою спальню.

– Я буду неотступно тебя преследовать, – сказала Изола, лежа на кровати и тупо глядя в потолок.

Горгуль выполз из-под кровати и сел на задние лапки, тревожно принюхиваясь.

Изола уже умоляла, кричала, давила на жалость – дошла даже до самоистязания. Она показала ему самую темную сторону своей души, но Алехандро все равно собирался уйти, и эта безобразная сцена станет его последним воспоминанием о ней.

– Я буду преследовать тебя целую вечность и ты, скорее всего, не станешь возражать.

Как глубоко должна она вонзить в свою плоть ногти, чтобы он поддался? Изоле было наплевать. Если кто-то и заберет у нее мир из плоти и крови – и Эдгара, Джеймса, Лозу, маму и папу, – то пусть лучше это будет Алехандро, а не Флоренс.