Эллис Нир - Страшные истории для девочек Уайльд

Воздух под Мостом Вздохов холодил кожу – вдали от горящего дерева, вдали от принцев.

– Мне так жаль, – пробормотала Изола.

– Нет, не жалей меня, моя принцесса! Я не хотела, чтобы ты приходила. Я всегда знала, что я такое. Я – наихудшая часть Лилео, обломок, заноза в ее душе. Поэтому я и ушла. Скиталась по миру. И никогда не собиралась возвращаться.

– Но я вызвала тебя. Мы провели спиритический сеанс…

– И она тоже явилась, – тяжело вздохнула Лилео.

Изола подошла к Флоренс, которая стояла на коленях у могилы и крошила на нее лепестки цветов, словно конфетти.

– Ненавижу ее, – всхлипнула Флоренс, – но она моя мама, поэтому я не могу ее не любить.

Изола наклонилась к надгробному камню, стараясь не смотреть на выгравированное на нем имя.

– История о твоей смерти… Зачем ты ее выдумала?

Флоренс затрясла головой:

– Это не я! Эта история была с самого начала, разве ты не помнишь «Королеву росомах»? – Она утерла рукавом нос, и внутри Изолы словно переломилась льдинка, тут же растаяв.

Сказка из ее любимой книги – та, которую Изола ненавидела и заставила себя забыть. Все это время правда была заключена в бумагу и чернила книги на полу ее спальни – видения и страхи походили на препятствия, которые реальный мир чинил лунатику. «Помни, помни…»

– Я думала, эта сказка поможет тебе вспомнить. – Молитвенно сомкнутые руки Флоренс задрожали. —

Я так злилась, что… – прошептала она. – Она не собиралась этого делать, но убила меня, Изола. Расщепила мою душу. Заточила в свою болезнь, как и тебя в этом проклятом доме.

Единственное воспоминание перышком пролетело сквозь мятущиеся мысли Изолы: как папа взорвался за завтраком, когда она упомянула своих «воображаемых друзей». Отец разозлился не на неосторожно произнесенное имя Алехандро, а на слово «мама»…

– Не позволяй ей держать тебя в клетке, – прошептала Флоренс.

Изола посмотрела на нее. Волосы цвета натуральных волос Изолы – пепельно-русого – потемнели от пыли и печали. Под слоем накопившейся грязи платье Флоренс было бежевым с пастельно-розовыми ленточками – то самое платье, что Изола надела на свой десятый день рождения.

Флоренс так долго была заперта в лесу! Она звала Изолу, но та не слышала. Она помнила о случившемся, чтобы Изола смогла об этом забыть.

Изола похоронила правду вместе с мамой, спрятала ее в гроб, под землю посреди темного леса. Болезнь. Позор. Самоубийство.

Изола кивнула своему призрачному двойнику и выпрямилась.

– Прости, – обратилась она к Лилео. – Мне очень жаль, что с тобой все так случилось. И продолжает происходить. Хотелось бы мне как-то тебе помочь.

– Так останься со мной, – прошептала Лилео, и Изола вцепилась в надгробие, чтобы удержаться на ватных ногах. Влажный камень крошился под пальцами – земной след ее настоящей мамы. – Останься с нами, – исправилась Лилео. – Будем жить здесь. Нимуэ бы этого хотела. Твои принцы тоже могут остаться. У нас будет свой мир, о котором ты всегда мечтала.

– Но я не…

– Ты не сможешь вернуться назад, – с ангельской улыбкой произнесла Лилео. – Твоя другая мама – это лишь отголосок последних лет ее жизни. Она никогда не изменится!

Изола прошла мимо нее под мостом, возвращаясь к горящей Жизнесмерти. Дерево все еще стояло, протягивая верхние ветви к небу в напрасной попытке вспороть брюхо туче, чтобы пролился живительный ливень. В небе сияла белая и круглая полная луна.

Изола представила, как выпускает стрелу и поджигает ночное светило, и задумалась, почему она никогда не замечала, насколько мир Нимуэ сплелся с настоящим миром сквозь трещины в стенах дома? Она разучилась разделять эти реальности, туго свившиеся в единую нить.

– Вы хотели бы здесь остаться? – спросила Изола у братьев, все еще потрясенно стоявших полукругом.

– Что? – пискнула Цветочек.

– Если я здесь останусь, – отчаянно попробовала еще раз Изола, – вы останетесь тут со мной?

Принцы утратили дар речи.

– Ну, теперь ты видишь, моя принцесса? – окликнула ее Лилео, выходя из-под моста. Флоренс плелась за ней.

Изола взглянула в глаза своей темной половинке, и Флоренс еле заметно покачала головой. «Держись подальше от проклятого леса».

Улыбаясь, Лилео протянула руку, и впервые Изола увидела в лесной ведьме что-то материнское, похожее на любовь.

Пульс трепыхался в горле, словно пойманная в сачок бабочка. Под ногами лежал лук, который Флоренс выбила у Изолы, защищая ненавидимую мать. Изола подняла последнюю стрелу. Наконечник светился чем-то розовым.