Татьяна Осипова: Тьма придет за тобой

Анна закрыла глаза, находясь в полудреме, потом услышала голоса, и это привело ее в чувства.

— Как ты думаешь, она ни о чем не догадывается? — спросила Римму мать, опускаясь рядом с ней на кровать, — помоги мне снять это.

— Погоди немного, я приготовила ванну, — улыбнулась Римма, — рано или поздно, Анна все поймет…

— Я заметила, она начала странно вести себя… надеюсь, это не твои проделки?

— Что ты, — Римма коснулась губ матери Анны, — я бы не посмела без твоего согласия.

Анна поморщилась и, вжавшись в стену, почувствовала, что-то за спиной, словно стена состояла из живой плоти. Бежать было некуда, она чувствовал пульсацию, исходившую от стены и, незаметно для себя, успокоилась, возвращаясь к истоме, которая была ей так приятна. Теперь Анна снова улыбалась, видя, как в комнату вошел Тэо. Она понимала, что ее место рядом с ними, ей так не хватало его ласк, она ощущала порами запах страсти, витавший, над ложем с шелковыми простынями кровавого цвета. Она смотрела на переплетение тел, видела их лица, которые принимали разные образы, смешиваясь с реальностью — Римма становилась Тэо, ее мать становилась Риммой, их тела становились пластичными и аморфными, словно, перетекая из одного сосуда в другой. Анна чувствовала на своей груди прикосновения пальцев Тэо, губы Риммы и своей матери, которые больше смущали ее, чем были отвратительны. Она видела эти руки, которые вытянулись из стены, к которой она прижалась. Множество рук ласкали ее, расстегивая пуговицы, молнию, разрывая остатки одежды на части. Еще немного, и она чуть не вскрикнула. Сознание помутилось, то ли от аромата свечей или от оргазма, который растекался, словно липкий мед, по коже. Она посмотрела на руки, сжимавшие ее тело, ласкавшие ее в самых потаенных местах, своими длинными пальцами без ногтей. Они напоминали руки тряпичных Кукол, такие мягкие, будто бы набитые поролоном.

— Иди к нам, Анна, — звали ее голоса, она видела, как на ладонях, ласкающих ее рук, появились рты, которые жадно целовали ее дрожащее от волнения тело. Они говорили с ней голосом Тэо и Риммы, голосом матери и голосами многих. Это был зов плоти и крови, которая смешалась на огне, что разгорался в сердце девушки. Она видела, как Римма протянула руку, отодвинув портьеру, в ее глазах горел дьявольский огонь, но это уже не останавливало Анну, ей больше не было страшно. Тэо притянул ее к себе, впиваясь в ее губы, жарко, с животной страстью. Анна тонула в ласках и удовольствии, забыв, кто они, забыв себя, отдав свое тело и душу на пиршество демонам. Сладкий запах. Горячее дыхание Тэо, который склонился над ней, целующиеся мать и Римма, все завертелось в огненной карусели, Анну словно затянуло в разноцветный обжигающий водоворот, где влечение рождает новую страсть, удовольствие порождает всплеск наслаждения, — все это длится бесконечно…

Утро. Анна медленно открыла глаза, на мгновение забыв ночь, когда она переступила запретную черту. Кровосмешение. Она посмотрела на спящую Скэрри, нет, это не ее мать, теперь она казалась чужой, неприятной, словно окунувшаяся в грязь. Римма лежала в другой стороне, сжимая руками подушку, ее длинные волосы разметались спутанными прядями и, теперь она не была похожа на богиню.

— Теперь ты стала частью нас, — от голоса Тэо она вздрогнула и натянула на голое тело шелковую простыню цвета крови. Мурашки пробежали по спине, Анне хотелось лишь одного — забыть о том, что произошло в эту прОклятую ночь.

— Я знаю, — Тэо поманил ее к себе рукой, и Анна, не в силах противиться, приблизилась к нему, — теперь ты отправишься в Англию, где с тобой встретятся мои люди.

— Но, я не…

— Тс-с, — он приложил указательный палец к ее губам, нежно касаясь большим пальцем ее нижней губы, — теперь ты часть нас и будешь служить одному хозяину. Не сопротивляйся, Анна, тебе же было хорошо, ты сама этого хотела, ты всегда этого желала, а глупые предрассудки говорят тебе, что ты совершила что-то дурное.

— Моя мать… я не могу….

— Анна, эта женщина больше не твоя мать, она такая же, как ты, вы все мои жены, ты чувствовала их дыхание, смотри, — он подошел к стене и, отодвинув портьеру, показал Анне на стену. Девушка с ужасом и отвращением увидела на ней десяток застывших фигур, их лица были искажены гримасами безумцев, они были слепы, словно жители подземелья. Их белые тела, точно из извести, все еще двигались, а немыслимые позы были отталкивающими. Анна почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота, она опустила глаза и увидела на своих ногах и животе засохшую кровь, царапины и порезы. Опустившись возле кровати, она с ужасом осознала, что произошло с ней, и ей захотелось одного — умереть.