Игорь Резун - Мечи свою молнию даже в смерть

Ганс Нидерхоффер. «Красная тряпка для восточного быка»

Die Welt, Берлин, Германия

Уорчестерский колледж располагается между мостами Челси-бридж и Воксхолл-бридж. Из его высоких окон открывается не очень радостный вид на серую гладь Темзы и мрачные башни энергостации в Бэттерси – не более изящной, чем тюремная архитектура Тауэра, зато более безвкусной. Однако обычная для конца лета промозглость и запах сырого дерева, перемешанный с запахами крепкого портера, не помешали сэру Али Орхану Джемалю заканчивать одну из своих, как всегда блестящих, лекций. Огромный британец сирийского происхождения возвышался над кафедрой, в засыпанном сигарным пеплом роскошном пиджаке от Gloger Pakk, сшитом на заказ, и с красной в горошек бабочкой. Жестикулируя уже потухшей, как обычно к концу лекции, сигарой и выставив вперед черный шар бороды, обозреватель вещал:

– …за весной следует лето, крокодилы не умеют летать, а женщина подчиняется мужчине. И это положение, закрепленное во множестве канонических текстов, от Писания до Корана, – столь же непреложный факт, сколь и подсчитанная молярная масса атома водорода! Мужчина приспособлен к большему количеству работы и к меньшей продолжительности жизни, чем у женщин, которые имеют возможность испытывать множественный оргазм и жить дольше. Наши организмы различаются и анатомически, и химически, стало быть, нам предначертаны разные роли. Однако западная цивилизация, известная своим маниакальным стремлением к саморазрушению, подсунула современной женщине все, чтобы та забыла о своей природной роли. Тлетворное влияние стиральных машин-автоматов, либеральных законов и типичного западного индивидуализма привело к тому, что семья перестала быть системообразующим фактором… и мы обрели свободу не подвергаться эксплуатации на дому и не эксплуатировать других. К сожалению, обязанность быть в ответе за тех, кого приручили, мы оставили для животных и аннулировали для людей.

Джемаль сделал передышку, набрав в свои гигантские легкие воздуха. Аудитория взорвалась было аплодисментами, но быстро смолкла, ожидая, что еще скажет эпатажный лектор, за два часа полностью разбивший политкорректный тезис о равенстве гендерных отношений и осмелившийся утверждать тут, в Лондоне, – в царстве плюрализма! – такой отчаянный мужской шовинизм. Джемаль продолжил:

– Болезненное стремление к абсолютной свободе и есть сама болезнь. Европа, пережившая череду разрушительных революций, как старая потаскуха, снова пошла на поводу у янки, внимая словам американской Декларации. Но США еще не знала ни одной революции! Там не рубили головы могущественным монархам на площади! Отчего вы, жалкие европейцы, смотрите в рот этим гуру, обожравшимся несъедобной еды? С американскими женщинами, с их пораженными коррозией феминизма мозгами можно делать только одно – обращаться, как с будильником. Каждое утро нажимать кнопку, чтобы остановить его. Те, кто умеет проделывать это, – счастливчики. Остальных ждет безумный угар феминизма. И это, дамы и господа, не означает, что я, певец матриархата, не приветствую его. Но идея матриархата в изложении феминисток – это пересказ Шекспира языком Маугли. Матриархат наступит тогда, когда родится женщина, которая не захочет власти над миром. Она захочет МАНИПУЛЯЦИИ. Настоящий матриархат, что бы ни говорили, – это не власть женщин. Это манипуляция мужчинами. Но так как женщина будет делать только то, что выгодно для продолжения рода и сохранения детей, то такой матриархат станет новым золотым веком человечества. Итак, дамы и господа, ваши вопросы!

Из боковой двери, из комнаты, где лекторы готовились к выступлениям, невысокий человек с масляными, блестевшими, как бобровый мех, волосами, вынес закупоренную бутылку воды «Эвиан». Это Сид Матьез, детектив из Скотланд-Ярда, прикомандированный к Али Орхану Джемалю недавно стараниями французского друга оратора Майбаха. Джемаль и раньше слышал угрозы в свой адрес, но неприятное чувство опасности появилось лишь после странного приставания босого рыжебородого человека в финале одной из лекций. Этот случай Джемаль хорошо запомнил. Пока он пил, ворочая большим кадыком, аудитория бесновалась – свистела, ревела, топала и хлопала. Часть ее выражала свою признательность безумной храбрости оратора, кое-кто наоборот – был возмущен. Но в целом и то, и другое работало на популярность. Откуда-то из передних рядов в Джемаля полетела туфля на высоком каблуке. Сид метнулся, подхватил ее на лету, обстукал, осмотрел и только тогда подал Джемалю.