Игорь Резун - Мечи свою молнию даже в смерть

– Основная группа. Соединитель, Энергетический Танк, Снайпер, Штабной Координатор. С Бурильщиком связи нет.

Это говорила Соня, она же Белая Смерть. А Фобос отвечал ей сердитым голосом Заратустрова:

– По приезду на первую линию, южный сектор, со стороны взлетки… Как поняли?

– Поняла вас, Фобос.

«Ни фига себе!» – только успел подумать Медный, как вдруг Шкипер, вроде бы ни к кому не обращаясь, проговорил:

– Главное, Будда, не высовывайся, понял? Не лезь вперед…

Медный еще не успел сообразить, как Заратустров забрался и к нему в наушники:

– Будда – Фобосу! Будда – Фобосу!!! Вы на связи там или уши повидлом заклеили?

До Медного наконец дошло, что Будда – это он. С непривычки громко и хрипло он ответил:

– Будда… Фобосу… ой!.. то есть я тут.

– На связи, Будда, надо отвечать, – подсказал чей-то далекий голос.

А сам Фобос резко выговорил:

– Сидеть и не возникать. На второй линии. И слушать эфир ушами, а не жопой! Как поняли?!

– Вас понял, прием! – убитым голосом ответил Медный.

Шкипер снова толкнул его и заржал радостно.

Кто они? Все еще Люди или уже – нет?!

…С экипажем разобрались быстро. Двоих, бортмеханика и второго пилота, задушили струной, едва только они поднялись в кабину, а второго бортмеханика черноволосая женщина застигла в туалете и аккуратно проткнула мечом, насквозь, разрубив позвоночник. Тот даже не успел заправиться: так и сверкал тощими ягодицами да полосатыми «семейниками», лежа в проходе между отсеками. Теперь в спартанском салоне пассажирской части «Боинга» можно было ходить только по крови, что эта бестия и делала, причем ни разу не поскользнулась голой пяткой. Оставшийся в живых пилот, немолодой мужчина с прилизанными седоватыми висками, волосики на которых стали дыбом, сидел с окаменевшим от ужаса лицом и даже не делал попытки как-то сопротивляться.

Турбины ревели на одной, низкой ноте, работая на прогрев двигателей. Еще один человек из приехавших отогнал подальше от самолета желтый бензовоз и поднялся в кабину по веревочной лестнице – трап давно откатили. Это был китаец лет тридцати, в синем летном комбинезоне, с багровым, чем-то обожженным плоским лицом. Он отряхнул руки, посмотрел на деревянный ящик с прорезями, стоявший на насквозь пропитанном кровью коврике в середине салона, усмехнулся чему-то и проговорил почти без акцента.

– Готово. Можно.

В башне аэродрома, безучастно смотря на вращающиеся сетки радарных установок, просеивавших бирюзовый рассвет через свои сита, сидел майор Шмальц, не смевший даже обернуться, чтобы взглянуть на истерзанную жену, стоявшую сзади на коленях, и ровным, усталым голосом говорил в микрофон:

– Центральный, докладывает порт 18–70… Борт 657-й «К» к полету готов… Запрашиваю разрешение на воздушный коридор по маршруту… требуемая высота…

Диспетчер центрального поста по Западной Сибири, сидевший в высоченной башне аэропорта Толмачево, молчал, потом наконец откликнулся:

– Порт 18–70… Даю воздушный коридор… – и стал диктовать координаты.

Полоска зари за аэродромом загустела и стала разворачиваться багряной лентой. Эту ленту наматывали на себя редкие сосны, по большей части – нечесаные березняки в проплешинах обширных еланей вокруг аэродрома. Серый бетон взлетки разрисовали нежные пастельные квадраты, стали видны какие-то луговые цветы, распустившиеся у цепочки прожекторов. В узлах колючей проволоки, двумя рядами опутывавшей территорию, заблестели алмазы росы. Майор сидел на круглом предмете – гранате РГД-5 с выдернутой чекой. Черноволосая мерзавка перед уходом посадила его на эту жуть, присовокупив:

– Смотри сам. Думаю, задница тебе дороже, чем медаль за подвиг, майор!

Его переговоры с диспетчером, естественно, прослушивались из самолета, а все телефоны в башенке незваные гости обрезали.

Серая птица «Боинга» начала медленно выруливать на взлетку, наполняя аэродром гулом. Какой-то прапорщик вышел из дверей казармы и, щурясь, вертя головой, почесывая брюхо, недоумевал, что это за самолет-призрак отправляется в такую рань.

Было тихо. Только раздавался вдалеке рев турбин…

На часах Заратустрова синим огнем горели цифры: 07:35. Он изжевал сигару и бросил ее себе под ноги. Ни на кого не глядя, полковник сгорбился над столом, потирая морщинистую шею. Затем он зыркнул на Алексея.

– Ничего не напутал, сынок? Точно 07:50?

– Точно.

– Черт! Но почему именно ЭТО ВРЕМЯ?! Неужели опять мертвая вода?!