Игорь Резун - Мечи свою молнию даже в смерть

– Ничего. Пусто. Подземные галереи из приюта Святой Терезы выходят на Обь, в район бывшего Речпорта. Скорее всего, они по реке проследовали вниз.

– Объект «Невеста-3», она же «Принцесса».

– В норме, Александр Григорьич. Без активности.

– Ладно. Ну что, теперь главное. Все выходы у нас законопачены? Аэропорты, вокзал, автовокзал, речной…

– Вряд ли они ее куклой отправят, – прошелестел Горский, проведя пальцем по усикам. – Там везде посты. Мы получили из Центра ТЭЛОС новые пирамидальные сканеры. Установлены.

Заратустов крякнул досадливо, хрипло и вдавил карандаш в бумаги.

– Да уж, точно. Не чебурашка, в ящик с бананами не загрузят. Думаю, она еще на территории области. Соображают, как вывезти. Ясно. Контроль – усилить. В три раза! В десять!!! Да, вот еще… Анисимов, Пилатик сообщил что-нибудь по оружию?

Крепыш даже сделал попытку приподняться.

– Да, товарищ полковник. Прокуратура прокачала информацию через Интерпол. Партия автоматов Uzi была приобретена через Пражское отделение Панамериканского банка. В сделке была замечена некая Карина-Иванна Надь, графиня Корзульская, гражданка Венгрии и США. Предназначалось оружие для спецподразделений Минюста. Шло через Калининград – на Урал. Но вышло, а в Екатеринбург не дошло.

– Панамериканский… – проворчал полковник, тяжело откидываясь на спинку офисного кресла. – Информирую вас, товарищи. В Праге произошло два взрыва, в обоих инцидентах зафиксирован сильный энергетический выброс. Директора Панамериканского банка, некую фон Нойбарт, убили в своем офисе. И хотя это пытался предотвратить чешский спецназ, ничего не вышло. Взрыв мощный, двадцатиэтажку сверху разорвало, как спичечный коробок. Думаю, вам не надо объяснять, как наши «клиенты» умеют усиливать энергию взрыва, поместив небольшое количество взрывчатки в тело, раскрытое по всем правилам освобождения чакровой энергетики? Это когда «елочкой» разрез делают… Ладно, не важно. Второй взрыв в отеле «Злотнице Палас». Я с чешскими коллегами говорил, но они темнят, информацией особо не делятся. Это значит что? Это значит, ассасины в Праге провели какую-то подготовительную операцию. Что-то узнали, что-то предприняли. Теперь остается переправить объект из России в Европу. И – ищи-свищи. Туда мы можем и не дотянуться. Тем более что они все это сделали, похоже, под прикрытием транспортного вертолета НАТО – есть данные о его несанкционированном вылете. В общем, счет уже на часы идет, на минуты, а не на дни. По остальным Невестам что-то известно, Игорь Борисович?

Тот уже хотел ответить, но Заратустров кольнул его взглядом, и он замолчал. А остальные, поняв приказ по глазам полковника, поднялись и тихонько покинули кабинет с гладкими белыми стенами и картиной с витязем под флагом в горошинах. Оставшись наедине с Горским, Заратустров совсем другим тоном – усталым, просительным – обратился к своему начштаба:

– Как думаете, Игорь Борисович? Нашли они ее?

Тот, в безупречном темном костюме и тонком галстуке под жилистой шеей, только пошевелился. Заратустров искал на столе заложенную бумагами сигару.

– Да. Проанализировали все случаи гибели женщин, с характерными деталями – отсечение пальца на ступне, прокол груди, удаление головы. Больше вариантов нет. Похоже, последняя Невеста Старца – у нас.

Заратустров нашел сигару, ее размякшее тельце придавил толстенный том УК. Взял в руки с сожалением, погладил.

– Та самая?

– Трудно сказать. По Шаховой мы знаем все до момента, когда Эйхе поместил ее мать в детдом. А мать он перехватил у Унгерна, когда купил на корню его контрразведку и обменял Красного Барона на свободу для этих мерзавцев. Я просмотрел в архиве протоколы допросов пленных двадцать первого года – часть сохранилась. Все говорят, что во Внутренней Монголии, когда Красного Барона короновали в Урге волей Богдо-Гэгена, как наследного Чингизида, он подобрал какую-то девчонку – русскую по виду, но в монгольском одеянии. И начал таскать за собой как талисман, причем пальцем не трогал. Вот еще что, Александр Григорьевич. Я вот что подумал об улльре: согласно нынешней версии, у Барона был некий символический знак, который все описывают по-разному. Вроде как двадцать восьмого августа тысяча девятьсот двадцать первого, в ночь перед вынесением приговора, он у себя в камере разломал зубами этот знак и проглотил осколки. Но ведь даже вскрытия не делали. Расстреляли его и все. А что, если эта вторая улльра – и есть тот знак? Бронза не растворится в желудке. Отрыли, достали… Могила-то барона до сих пор не найдена.