Джеймс Баллард: Утонувший великан (сборник рассказов)

Есть у Балларда цикл рассказов об ином будущем, объединенных в сборнике «Алые Пески» (1975) (это единственный сборник писателя, обладающий временным и пространственным единством). Алые Пески — вымышленный курорт на северном побережье Средиземного моря. Человек, попадая сюда, отключается от всех социальных связей и обязательств, ослабляются и сами связи между людьми.

Ощущению свободы, освобождения, раскованности созвучен ландшафт с «его чуть заметным переходом от реального к сюрреальному»: море, широкие ровные пляжи, гористое побережье в дымке слегка дрожащего от наполненности солнечным светом воздуха. Безусловна притягательность курорта — не случайно сам Баллард в интервью назвал Алые Пески местом, где он хотел бы жить. Но это лишь горькая ирония писателя. Хотя жизнь в Алых Песках может показаться легкой и беззаботной, мы постоянно ощущаем психологический надлом героев, острые конфликтные ситуации. Море, солнце, удивительная южная природа не могут ни предотвратить душевные трагедии, ни склеить разбитые судьбы. Читая сборник, чувствуешь хрупкость этого мира «пляжной усталости». И у героев нет-нет да и прорвется — словом, поступком, общей напряженностью, нервозностью поведения — страх за будущее, ощущение временности их существования.

Ощущение призрачности, ирреальности происходящего, непрочности бытия роднят рассказы из сборника «Алые Пески» с произведениями Балларда, созданными в притчевой традиции. В них отсутствуют временные и географические координаты действия, отчего повествование приобретает как бы надвременность, всеобщность, а темы, к которым обращается Баллард, отражают основные философские вопросы человеческого бытия. Неизменен в притчах Балларда мотив несвободы человека, его зависимости от неких неизвестных и враждебных ему могущественных сил.

Мысль о неизбежности воздействия зла на человеческую жизнь (независимо от формы, в которую оно облечено) звучит во многих притчах Балларда. Зло может быть даже вообще безлико, подчас оно, подобно подпоручику Киже, «фигуры не имеет», но чаще воплощено в конкретные свойства человеческой натуры, как в рассказе «Сторожевые башни»….В небольшом городке, где жизнь течет ровно и неторопливо, вдруг появляются сторожевые башни. Жизнь горожан резко меняется. Хотя никто не знает, откуда взялись эти башни и есть ли в них кто-нибудь, жители почти не выходят на улицу, закрывают окна шторами, боятся произнести вслух лишнее слово — вдруг что-то может не понравиться гам… С рабской готовностью покорившись непонятной силе, люди признают за ней право распоряжаться их судьбами.

И не в появлении башен видит герой рассказа истинную причину человеческой разобщенности, а в самих людях, их эгоизме и трусости. И хотя герой, выступающий против манипулирования сознанием и подгонки личности под единый социальный знаменатель, одинок в своей борьбе (как и Франц М. из рассказа «Безвыходный город», пытающийся противопоставить однообразию бездуховного существования высокую мечту), симпатии автора целиком на его стороне.

В английской фантастике второй половины 50-х годов, когда начиналась творческая деятельность Балларда, пользовалась особой популярностью тема космоса. Понятно, что Баллард, делающий в литературе первые шаги, не мог пройти мимо нее, но трактовал ее уже тогда по-своему. Что же касается традиционного подхода к этой теме, то о нем Баллард впоследствии высказался вполне определенно (хотя и имел в виду творчество одного автора): «Кларк полагает, что будущее фантастической литературы — в космосе, что это единственная для нее тема. А я убежден, что нельзя написать ничего серьезного, если не обращаться к современному социальному опыту большого числа писателей и читателей».

Один из немногих «космических» рассказов Балларда, «Место Ожидания», посвящен контакту с инопланетной цивилизацией. Инопланетяне в рассказе не появляются, да они и не интересуют писателя — ему важно выразить гуманистическую мысль, идею о единстве носителей разума во вселенной (в этом Баллард следует космической философии видного английского фантаста 30-х годов Олафа Степлдона, считавшего, что человек — звено в галактической цепочке разумной жизни). Писатель стремится показать, пользуясь выражением исследователя космонавтики, что «влияние космоса помогает выделить подлинно человеческие «инварианты», которые присущи человеческому индивиду и человеческому роду» [4] А. Урсул. Человечество, Земля, Вселенная. — М., 1977. .