Урсула Ле Гуин - Дикие девушки

В танцевальный зал вошла Хехум; она отпрянула, увидев их, но Мод выпуталась из объятий мужа и подбежала к старой женщине.

— Мал заболела, — начала Хехум встревоженным голосом.

— О, я знала, знала! — вскрикнула Мод, моментально уверенная, что это ее вина, что это ее ложь сделалась правдой. Она побежала в комнату Мод, которую делила с ней так долго.

Хехум следовала за нею.

— Она затыкает уши, — сказала она. — Я думаю, у нее болят уши. Она плачет и затыкает уши.

Мал села в постели, когда Мод вошла в комнату. Она выглядела растрепанной и изможденной.

— Ты слышишь это, слышишь, правда? — воскликнула она, хватая руки Мод.

— Нет, — пробормотала Мод, — нет, я не слышу. Не слышу ничего. Ничего нет, Мал.

Мал пристально смотрела на нее.

— Когда он придет… — прошептала она.

— Он не придет, — сказала Мод.

— …с ним явится Грода.

— Нет. Это было много лет назад. Надо быть сильной, Мал, надо отбросить все это прочь.

Мал испустила жалобный, громкий стон и ладонями Мод заткнула себе уши.

— Я не хочу это слышать! — вскрикнула она и разрыдалась.

— Скажи моему мужу, что я проведу эту ночь с Мал, — сказала Мод, обращаясь к Хехум. Она держала сестру в руках, пока та в конце концов не уснула, а потом она заснула тоже, хотя спала трудно, часто просыпаясь и все время прислушиваясь.

Утром она пошла к Беду и спросила, не знает ли он, что люди делают с духами — люди в деревнях.

Он подумал.

— Думаю, если где-то есть духи, они туда не ходят. Или уходят оттуда. Что за дух?

— Непогребенный.

Бед скорчил мину.

— Люди уходят прочь, — твердо сказал он.

— А если дух следует за ними?

Бед поднял руки.

— Я не знаю! Наверное, жрец-йегуг сделал бы что-нибудь. Какое-нибудь заклинание. Йегуг про такие вещи все знает. Здешние жрецы, люди храма, они ничего не знают, кроме своих танцев, песен и бла-бла-бла. А в чем дело? Это Мал?

— Да.

Он снова скорчил мину.

— Бедная малышка, — сказал он. Потом просветлел: — Может, было бы хорошо, если б она покинула дом.

Миновало несколько дней. Мал лихорадило, она не спала, каждую ночь слыша плач духа, или страшась услышать его. Мод проводила ночи с нею, а Бела не возражал. Но как-то вечером, придя домой, он какое-то время говорил с Ало, а потом братья явились в ханан. Там были Хехум и Ната с детьми. Братья отослали детей и попросили прийти Мод. Мал осталась в своей комнате.

— Рало тен Бал хочет Мал в жены, — сказал Ало. Он смотрел на Мод, предвосхищая то, что она могла сказать. — Мы сказали, что она слишком молода и чувствует себя нехорошо. Он говорит, что не станет спать с ней, пока ей не стукнет пятнадцать. Он будет присматривать за ней со всем вниманием. Он хочет жениться на ней немедленно, чтобы никто другой за нее с ним не соперничал.

— И тем сбить ее цену, — сказала Ната с необычной резкостью. Она сама была объектом такой аукционной войны, отчего Белены чуть не разорились, чтобы только купить ее.

— Цена, которую теперь предлагают Балы, не может равняться ни с каким Домом в Городе, — рассудительно сказал Ало. — Видя, что мы будем не согласны, они сразу предложили то, что могут предложить и добавили сверху. Это самое большое предложение за невесту, я о таком и не слыхивал. Гораздо больше твоего, Ната. — Он со странной улыбкой посмотрел на свою жену, с полугордостью-полустыдом, печально и глубоко. Потом он взглянул на мать и на Мод. — Она предлагают нам все поля Нуйлы. Их западные сады. Пять домов Корней на Пристенной улице. И подарки — драгоценности, тонкие одежды, золото. — Он опустил голову. — Нам невозможно отказать, — сказал он.

— Мы станем почти так же богаты, как были когда-то, — сказал Бела.

— Почти так же богаты, как Балы, — сказал Ало, все с той же грустной улыбкой. — Они думали, мы станем торговаться. Это было почти смешно. Каждый раз, когда я начинал говорить, старый Лохо тен Бал подымал руку, останавливая меня, и еще что-нибудь добавлял к предложению! — он взглянул на Белу, который кивнул и засмеялся.

— Вы поговорили с Туджу? — спросила Мод.

— Да, — ответил Бела.

— Она согласна?

Вопрос был не нужен. Бела кивнул.

— Рало не станет плохо обращаться с твоей сестрой, Мод, — серьезно сказал Ало. — Особенно, когда уплатит за нее такую высокую цену. Он будет относиться к ней, как к золотой статуе. И все они будут. Он просто болен от страсти к ней. Я никогда не видел такого обезумевшего от любви человека. Это странно, он едва видел ее, и то только на твоей свадьбе. Но он зачарован.