Ярослав Питерский: Ленин жЫв

– Какие?! – удивился Кирилл.

– Сатанинские? Кто может думать о бессмертии, если не сатана?

– Ну, Вы тут, может, и перегибаете уж чересчур…

– Нет, нет, всё так и есть.

Женщина поднялась с лавочки, в руке она держала упаковку с жёлтыми капсулами. Она улыбалась и то и дело рассматривала упаковку. Лишь на мгновение бросив взгляд на Кирилла, она буркнула:

– Я всё, всё сделаю. Я всё сделаю. Мне самой это так надо… Ради Вас сделаю…

– До свидания… – растерянно попрощался он.

Лучинский смотрел ей вслед. Она медленно удалялась по песочной дорожке вглубь искусственной чащи. Прежде чем она совсем исчезла в зелени кустов, Кирилл окликнул Стюарт. Она обернулась. Лучинский подбежал к ней и впопыхах спросил:

– Скажите, а почему Вы на меня обратили внимание и поверили мне?! Почему?! Всё слишком как-то просто! Я не верю! Почему, почему Вы мне поверили и обратили на меня внимание?

Она посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Провела ладошкой по его щеке и тихо ответила:

– Просто Вы мой родственник. Вы мой… отец. Вот и всё. Вы моя кровь. Вот… Я навела про Вас справки в Госархиве… Вы там числитесь как Кирилл Владимирович Лучинский… у Вас родилась дочь… Ваша дочь – это я… всё просто, Кирилл… Владимирович…

– Да… но у меня не было детей… в прошлой жизни… – пробормотал обомлевший Кирилл.

– Это Вы просто не знали. У Вас была после ухода жены знакомая… вернее, любовница Светлана Корякина?!

– Ну, была… и что?!!!

– Она забеременела… просто не успела Вам сказать… Вы исчезли… и заснули…

Стюарт повернулась и двинулась дальше. Кирилл засуетился и крикнул:

– Стюарт! Стой! А как тебя по-настоящему зовут?

– Елена… Лена Лучинская… папа!

Женщина засмеялась и зашагала вперёд решительным шагом. Он на этот раз не стал её останавливать, а лишь смотрел за её грациозной походкой. И когда она исчезла среди зелени райского сада, он пробормотал:

– Дочь будет растить… сына… своего брата?!!! Господи, за что это всё?!!!

ДЕВУШКА с глазами, полными слёз, смотрела на Кирилла. Она молчала. Но он понимал, ей так хочется кричать. Лучинский сидел на кровати, свесив ноги, устало согнув плечи, словно на них положили мешок с мукой. Его фигура сейчас очень напоминала фигуру старика, уставшего и разбитого болезнью пожилого человека.

– Это Вы окончательно решили? Как Вы могли? Как? Нет, Вы не должны так поступать! – причитала Лиза.

Но Кирилл ничего ей не ответил. Он продолжал неподвижно сидеть и смотреть куда-то вдаль. Девушка в очередной раз всхлипнула и вымолвила:

– Понимаете, Вы будете мучиться потом! Долго и страшно! Это мука! Как Вы могли вообще так поступить…

Наконец Кирилл посмотрел на неё и, вздохнув, пожал плечами:

– Не знаю, я теперь вообще ничего не знаю… как я вообще попал к вам. За что мне всё это? Давно уже должен был лежать на кладбище… моя могила уж не первый год зарастала бы бурьяном. А тут?!

– Да что Вы всё о мрачном?! Смерть – это не панацея! У Вас просто какая-то паранойя с этой смертью! Смерть не может быть благом! Это абсурд! Не надо всё время думать о ней! Вы лучше о своём ребёнке будущем подумайте! Как Вы могли вот так отдать его? Как? Как Вы согласились?

Лучинский ухмыльнулся и, махнув рукой, сказал ей грустно:

– Вы должны понимать, что от меня всё равно ничего не зависит! Вы же сами меня тут, как кролика, обследовали? А? Как я мог? Да я ради вас вот на это пошёл… И потом… я не смог ей отказать. Не смог! Я правильно сделал… Но не надо об этом, я хочу о нашем деле. Я хочу о нашем.

– Вы не можете меня просить об этом! Не можете! Это будет сильнее моей воли! Я не убийца, я врач, я учёный!

– Учёный? А кто Вам дал право вмешиваться в естественный ход времени?! Кто?! Только Бог и природа… никто более… А вы? И сейчас вы мне отказываете? А?

В этот момент раздался какой-то невыносимый уху писк. Высокочастотное звучание и резкий уничтожающий звук почти разорвал голову. Кирилл схватился за уши и повалился на кровать. Лиза упала на пол, как подкошенная, и тоже корчилась от страшного и невыносимого сигнала. Он был повсюду. Он был везде, и, казалось, он полностью сейчас разорвёт их тела. Кирилл зажмурился и дико заорал, но его крик был лишь слабым, еле слышным шорохом.

Всё неожиданно кончилось.

Кирилл тяжело дышал. Он боялся раскрыть глаза и лишь слышал, как страстно и нервно бьётся его сердце. Было страшно. Было очень страшно. И всё же он решился и посмотрел вбок. Так неуверенно, как в детстве, когда он делал вид, что спит и, немного приоткрывая веки, пытался рассмотреть, что делается вокруг.