Майк Мак-Кай - Хьюстон, 2030 - Нулевой Год

После начального обучения в Форт-Уорт, Уильяма вскоре отправили на войну – в Венесуэлу. Соединённые Штаты обороняли последние работающие нефтяные месторождения от нападений партизан. На четвёртый месяц после прибытия, ещё неопытный сапёр подорвался на мине-ловушке, установленной на арматуре нефтяной скважины. Шлем и бронежилет – спасли жизнь.

Уильяма эвакуировали на плавучий госпиталь в порту Каракас. Переделанное из круизного лайнера, госпитальное судно носило гордое имя USNS « Санта Лючия » [10]. В войсках бытовало неофициальное название: « Карибский Мусоровоз ». На борту практиковали полевую хирургию времён Первой Мировой: радикальные калечащие операции, без антибиотиков, и почти никакой восстановительной терапии. Дорогие лекарства использовали в других госпиталях – для счастливцев с лёгкими ранениями, которых можно вылечить и снова послать на поле боя. А « Мусоровоз » – обеспечивал « социальный оптимум » остальным, – без шансов вернуться в строй, и оттого для армии бесполезным. Тратить дефицитные лекарства на солдат, что по-любому останутся калеками? Нет, это аморально и расточительно. Соединённые Штаты не могут позволить себе такую роскошь.

Уильям рассказал потом, как пытался убедить врачей попробовать сохранить левую руку, однако вечно-занятые и хронически не выспавшиеся хирурги « Мусоровоза » на подобные дурацкие просьбы внимания не обращали. В отделении сортировки, один из военных медиков грубо приказал раненому сапёру заткнуть пасть и приготовиться жить дальше без обеих рук. Уильям спросил, что за качество жизни предстоит после подобной операции. Последовал ответ: рядовой, эту долбаную мини-ловушку – не я ставил, и не я взрывал, а твоё долбаное качество жизни – к несчастью, именно сегодня не попало в список приоритетов нашего плавучего госпиталя. Извини, браток .

«Это называется «быстро и радикально»! Я уверен, тебе даже понравится.» — заверил Уильяма военный хирург полтора часа спустя: «Через недельку снимем швы, – и гуляй на все четыре стороны. Поверь мне на слово, солдат: никто из моих ампутированных ещё не жаловался!»

Затем, несмотря на дальнейшие протесты Уильяма, обе руки отрезали напрочь, оставив коротенькую бесполезную культяпку. Выбитый осколком правый глаз удалили полностью; менее пострадавший левый – промыли, залепили пластырем, и оставили заживать – как получится. Примерно через месяц Уильям обнаружил, остатки левого глаза не совсем бесполезны и позволяют кое-как различать свет и темноту. Второй врач предсказал верно: на хирургов бывший сапёр не жаловался. В единственной операционной плавучего госпиталя проводили не менее двадцати операций в день. Каждая лишняя минута, которую уделил бы ему хирург, могла стоить жизни другому раненому. К тому же, молодому инвалиду объяснили: без антибиотиков и прочих дорогостоящих лекарств, шансов на спасение конечностей – всё равно никаких.

Там же на борту бывшего лайнера, Уильям получил « Мусоровозный набор »: комплект подержанной военной формы, медальку за ранение «Пёрпл Харт» и документы на почётное увольнение из Армии. Три недели спустя « Мусоровоз » благополучно пересёк Карибское море и вывалил шестьсот свежеиспечённых инвалидов войны в порту Галвестон.

Несмотря на ужасные увечья, Уильям удивительно хорошо приспособился, и всё – благодаря Клэрис. В памяти Марка отпечатался день, когда Клэрис неожиданно позвонила ему на служебный телефон. «Уильям мне звякнул только что!» — выпалила она: «С плавучего госпиталя! Санта-Лючия !»

«С плавучего госпиталя? Надеюсь, ничего серьёзного?»

«Да нормально всё. Операция без осложнений. Ему обе руки отчекрыжили !»

«Клэрис! Обе руки? Как это – отчекрыжили ?»

«Ну, то есть – ампутировали.»

«Ампутировали? Обе руки? Чёрт! Несчастье-то какое!»

«Почему несчастье? Это же зашибись !» — радостно завопила в трубку Клэрис: «Уильям скоро будет дома! Живой! Я так рада, ты не представляешь!»

«Зашибись?» — Марк сжал руку в кулак. Вот ведь дура! Радуется, что муж стал калекой!

«Да при чём, нафиг, руки? Я по телеку видела: электронные протезы! Сделаем Уильяму такие – и без проблем.»

Через восемнадцать дней Клэрис получила СМС: « Санта-Лючия » приходит завтра в полдень, родственники могут прибыть в порт, чтобы забрать инвалидов [11]. В конце XX века, словечко «инвалид» в Америке использовалось только в контексте исторических книг. Про Наполеоновские войны, к примеру. Полит-корректность была в большой моде. Про человека нельзя было сказать: «он – инвалид». Говорили: «с ограниченной подвижностью» или «с ограничениями по зрению». А вместо «мальчик-дебил», говорили: «нестандартно-одарённый ребёнок». По мере того, как Соединённые Штаты вели малые и большие вооружённые конфликты, наполняя загаженные улицы разваливающихся мегаполисов безрукими и безногими калеками в потрёпанной униформе, слово «инвалид» вползло в повседневный обиход. Кое-кто мрачно шутил: «инвалид» – это укороченное от «солдат».