Сергей Шведов: Father you!!!

В Саяно — Алтайских горах красота не скупа, а горделиво высокомерна. Даже на пасмурное небо можно любоваться бесконечно, с таким вот завораживающим чувством маленький ребёнок вертит самую примитивную игрушку — калейдоскоп, которая каждый миг рисует перед ним всё новые узоры. Обилие полутоновых переходов в красках даже самого мрачного неба не даёт отвести глаз, завораживает.

Но сегодня небо было голубым от края до края, без единого облачка. Вертолёт прошёл совсем рядом с горным пиком. Неповторимой прозрачности горный воздух позволяет тут получать на сетчатке глаза изображение такой высокой чёткости, что, кажется, можно свободно обозреть всю эту чудную горную страну от края до края. Линия горизонта словно выгибается параболическим зеркалом, чтобы сделать обзор всеохватывающим, а чувство свободного парения над миром роднит тебя со всем ангельским, что заложено в тебе от начала творения. И ещё больней щемит сердце ужас от того, во что может превратить эту землю человек, способный извратить не только живую и неживую природу, но и своё собственное естество.

* * *

Вацлав приник к иллюминатору и вгляделся в почти правильные каменные уступы, что лежат повыше зоны альпийских лугов. Даже тут, среди острых обломков скал, можно отыскать крошечные букетики почти микроскопических цветиков. А уж красочное убранство гор чуть ниже в альпийской зоне взрывается буйством цветения всего и вся — праздничное пиршество для лучших в мире пчёл, дающих несравнимый по целебности мёд.

Ещё ниже даже без электронного бинокля чётко вырисовывается таёжный ландшафт, иссечённый бирюзовой голубизной горных речушек, водопадов и озёр в котловинах, обрамлённых изумрудными пихтами. На южных скатах столь же горделиво красуются кедровые леса, высоко вздымающиеся по долинам рек. Они опять же чередуются со светлыми альпийскими лугами, где уже вызревает черника и завораживают взор фиалки.

Роскошный рогач изюбрь, марал с целебными пантами и маленькая безрогая кабарга тут в извечно неразделимом единстве и противостоянии с красным волком, снежным барсом и вроде бы неуклюжим косолапым мишкой, который на спринтерской дистанции запросто может обогнать оленя. Копытных спасают от полного истребления полосатые бурундуки и тонкохвостые попрыгунчики–тушканчики, которые и составляют основную кормовую базу зубастых хищников от миниатюрного горностая до громадины–медведя. Они–то, маленькие и безответные, безропотно несут эту тягостную повинность, чтобы своими коротенькими жизнями продлить существование тем, кто зубами и когтями вскарабкался на высшие звенья пищевой цепочки.

* * *

Вертолёт сделал манёвр по плавному снижению перед вертикальным спуском. С северной стороны распахнулась величественная панорама открытого всем ветрам горного плато, укрытого жёстким ковром кустарничков и трав с глянцевыми листочками и стебельками.

Тут уже можно отыскать эдельвейс, если уж очень повезёт. Бархатисто–ворсистую звёздочку светло–салатового цвета, увенчанную соцветием из нескольких свёрнутых в плотные комочки слегка приоткрытых корзинок с белыми или желтовато–золотистыми цветками внутри. Символ чистой и светлой любви, отыскать которую в наше время так же трудно, как и этот экзотический цветок. Любви, дарующей самый прекрасный плод в мире — детей, которые возродят этот блуждающий золотой огонёк горного эдельвейса в твоих внуках и правнуках, которых ты, возможно, никогда не увидишь.

Вацлав сжал зубы и со свистом выдохнул:

— С–с–суки…

Пилот вертолёта понимающе кивнул и вздохнул как–то странно:

— Вот таки дела–а–а…

Конвоирша вынула из ушей наушники плеера:

— Ну, чо ишшо?

Вацлав снова приник к иллюминатору.

Загородная резиденция президентши Конфедерации независимых государств Нижней Сиберии Мучку — Самдык расположена среди массивных обломков скал, которые складываются в естественную линию оборонительных сооружений на случай штурма правительственного бункера группой спецназа горных стрелков даже при огневой поддержке из мортир, атаке ракетами класса «земля–земля» и бомбардировке бетонобойными бомбами с вертолётов.