Все это время в голове крутилась только одна мысль: я конченый псих.
К счастью, мне удалось получить огонь…
* * *
Я вошел в пещеру и тут же почувствовал резкий запах пота и сырости. Заключенные уже развели костер и устроились вокруг него. В пещере было шумно. Голоса наперебой о чем-то спорили, что-то выясняли и доказывали друг другу. На грязных смуглых лицах дрожало пламя огня, погружая их в ярко-красный.
Вот они — все здесь! Бывшие кибер-генетики и программисты. Когда-то они работали в Системе, а теперь спасаются от шторма в пещере. Кибер-генетики — это те же биопрограммисты, они принадлежат к высшей касте генетиков. Именно они разрабатывают программы пользователям: анализируя ДНК эмбрионов, формируют будущее. Программисты же работают по их инструкциям — забивают решения генетиков в Систему. Многие заключенные носят плетеные набедренные повязки, а те, что угодили в Эль-Пасо недавно, все еще донашивают свои шорты и футболки. Неизменный атрибут каждого из нас — ротанговая нить на поясе. Носить ее приходится для того, чтобы добывать огонь в условиях высокой влажности.
Я расположился у костра, наслаждаясь теплом. Это все, о чем можно было мечтать после ливня. Куча пальмовых листьев послужила мне мягкой подстилкой. Но все на свете относительно. Хоть шел двенадцатый год моего заключения, я все еще не забыл, что такое настоящий комфорт.
Кресло «Эрнисторн» интуитивно определяет, какие точки простимулировать, чтобы вызвать мгновенное расслабление и чувство удовлетворения. А если еще и выпить восстановительно-тонизирующий коктейль «Львиное здоровье», то можно и позабыть, что существует бренная телесная оболочка.
Я обвел глазами сидящих у костра: напротив меня расположился старик Энди — первый выживший в тюрьме; рядом с ним Брайан — скользский тип по кличке Паук; слева от меня — рыжий по имени Иннермост, а справа — Эрроу в своих модных шмотках.
— В Системе нет ничего лишнего, в ней все идеально устроено. Таким, как мы, там не место! — сказал старик Энди, продолжая начатый до моего прихода спор.
В сущности, чем еще заниматься, сидя в пещере во время шторма?
— Хочешь пить? — внезапно пихнул меня в плечо Эрроу.
Я обернулся к нему. Он внимательно осмотрел меня своим пронзительным взглядом.
— Давай, — кивнул я.
Эрроу мой ученик. Он тот еще слюнтяй с вечной тоской в глазах. Присоединился к нам примерно год назад в возрасте двадцати лет. Все, кто попадает в Эль-Пасо, проходят школу выживания. Я взялся за него и обучил рыбалке, охоте, добыче огня, бритью ножом, плетению одежды и прочим премудростям жизни. Правда, он по-прежнему носил свои шмотки. Не знаю, сколько уж вещей он с собой прихватил, но запасы его не кончались. Нет бы поделиться со мной…
— Откуда ты такой пришел? Добывал руду? — усмехнулся он, когда я начал жадно поглощать кокосовое молоко. — Даже волосы почернели, как смола!
Я не ответил. Только теперь ощутив, насколько сильно измотан, я молча вернул ему скорлупу кокоса и поудобнее сел, облокотившись о стену. Как на зло разыгрался шторм и приходилось отсиживаться в пещере вместе со всеми. Если бы не это обстоятельство, вряд ли бы кто-то меня сегодня увидел. Я начал отматывать грязную повязку со своего бедра. Ткань будто приросла к коже, и попытки отодрать ее вызывали мгновенную боль. Я молча корчился, продолжая избавляться от прилипшей материи. Наконец, когда получилось удалить последний слой, мне открылась неприятная картина. Пропасть на коже заполняла пространство между расползшимися в разные стороны краями рваной раны. «Будет новый шрам», — подумал я, разглядывая ее.
— На воле я был одним из лучших. Эти сволочи совершили ошибку, избавившись от меня, — громко произнес Эрроу. Его голос звучал уверенно и даже несколько заносчиво.
— Нет, дружок. Если бы от тебя была польза Системе, ты бы находился на свободе, а не в тюрьме. От нас ведь ничего не зависит, — не поднимая головы от своей работы, пробурчал старый Энди. Некоторые заключенные, как правило, самые старшие, не использовали тюремные прозвища, предпочитая настоящие имена.
Энди сидел, сурово нахмурив брови, и мастерил что-то из рыбьей кости. Густая борода и усы почти полностью скрывали его лицо, только вокруг глаз, носа и на лбу можно было разглядеть участки кожи, изъеденной морщинами. Собеседники продолжали о чем-то спорить, но я поймал себя на том, что потерял нить разговора, наблюдая за ловкими пальцами старого заключенного. Он нанизывал кости на тонкую нить, в полутьме его ожерелье походило на зубы мифического чудовища. За умение мастерски вытесывать фигурки и украшения его прозвали ювелиром. В ход шли глина, камни, древесина, медь, кости животных и все, что только попадалось ему под руку.
Читать дальше