Игорь Поляков - Доктор Ахтин. Патология

– Милая моя, сейчас начнем, я ведь знаю, что тебе это нравиться. Ты бы сказала, я бы делал это чаще, значительно чаще. О, ты бы знала, как мне нравиться доставлять тебе удовольствие, будь уверена, я могу делать это бесконечно.

Там, внизу, между ягодиц, возникло ощущение (судорожное сокращение растянутых мышц, колющая боль, и зуд незаживающих ран) – предвестник будущей унизительной боли.

Она хотела закричать, но здесь не было звуков, поэтому, бессмысленно раскрывая рот, она взмахнула рукой, сбрасывая божью коровку на асфальт. И кулаком, сверху, словно молотком, расплющила насекомое, нанося удар раз за разом, пока боль в руке не остановила её.

Маленькое мокрое пятно на асфальте и все. Хотя нет, – рука по локоть в крови и множество красных пятен на теле. Она задумчиво посмотрела на кровавую красоту (когда-то это уже было, возможно, в одну из тех ночей, когда монстр приходил к ней ночью, когда она погрузила руку в его мякоть).

Словно чувствуя кровь, прилетела муха. Большая жирная муха с синюшным отливом большого брюшка, которая откладывает свое потомство в падаль, в дерьмо (что ты и есть сейчас, что тут непонятного, ты сейчас, милая моя, накачанная миллиардами спермиев гниющая падаль, исторгающее накопленное годами дерьмо, пару сотен мушиных яиц тебе не помешают). Муха села на окровавленную руку, и, не дожидаясь, пока насекомое посмотрит на неё холодными глазами (в чем она была уверена на все сто процентов), она прихлопнула её свободной рукой.

Упавшая на асфальт муха была еще жива: трепыхались крылышки, бились лапки, смотрели фасетчатые (тысячи льдинок) глаза. И снова кулак-молоток опустился на агонирующую муху, добивая её.

Она выдохнула. И снова сделала вдох.

Зная, что это только начало.

Начало бесконечной жизни в пустоте сумеречной действительности…

Открыв глаза, я с недоумением смотрю перед собой. В темноте летней ночи кусты боярышника кажутся живыми, словно неведомые звери подкрались ко мне и сейчас нападут. Ветер угрожающе шелестит листьями. Где-то далеко громыхнуло – явно приближается гроза, что тоже мне на руку. Стряхнув наваждение, я встаю на ноги и поворачиваюсь к окну.

Мне повезло. Несказанно повезло.

Или, отпустив сознание и дав ему возможность действовать, я сам создал своё везение.

Впрочем, это не важно.

Как бы то ни было, у меня есть доступ в квартиру и целая ночь впереди. Хотя нет, не всё так гладко, как кажется. Еще ребенок. Девочка четырех лет. Отец девочки мертв, – женщина, находясь в сумеречном состоянии, забила его молотком насмерть. Она и теперь в бессознательном состоянии, и, как мне кажется, еще долго будет находиться в сумерках. Девочка сейчас спит, обычным детским сном. Однажды она проснется и может что-то вспомнить.

Или не вспомнит ничего.

Хотя, если подумать, в воспоминаниях ребенка есть много всего, но ничего определенного. Меня там точно нет.

Вытащив сотовый телефон, я нажимаю на кнопку, подношу трубку к уху, и, услышав ответ, говорю тихим голосом:

– Приезжай. Ты мне нужен.

Ночь прекрасна. Свежесть после дождя. Пахнет влагой и озоном, свежей травой, землей и формалином. С обнаженного холма виден лес, – бескрайний и бесконечный. Я знаю, что тайга имеет начало и конец, но её размеры завораживают меня. Уже не раз я пытался выйти из бескрайнего леса, но в детстве мне потребовалась рука той, что вывела меня к свету далеких фонарей, а примерно год назад, – многочисленные жертвы и визит в Храм.

Я уважаю таежный мир. Нет, не боюсь, – уверен, что рано или поздно тайга отпустит тебя, как бы ни казалось, что лес гипнотически бескраен. Как равный с равным, просто с удовольствием смотрю в лесную даль.

Сидя на краю ямы, – примерно два на полметра, – я пытаюсь понять самого себя. Это как сбор анамнеза у больного: чем болел, и как протекала жизнь, когда появились первые симптомы и как они проявлялись, как прогрессировало заболевание, и когда в первый раз понял, что пора обращаться к врачу.

Когда-то давно я сделал первый шаг. На пути, ведущем к свету далеких фонарей. Сначала я двигался наощупь. Особенно в юности. Богиня не часто помогала мне, даже я бы сказал, реже, чем хотелось бы. Однако она всегда появлялась вовремя, словно знала, что мне нужна её помощь. Как это было после школы…

После успешной сдачи выпускных экзаменов в школе, я написал в военкомате заявление с просьбой отправить меня в ряды Российской армии, так как я горю желанием исполнить свой патриотический долг. До восемнадцатилетия оставалось три недели, и ничего не мешало мне вновь попробовать быть, как все остальные люди.