Array Коллектив авторов - Под маской альтер-эго (сборник)

Сосредоточиться опять не получалось. Ди готов был сменить оболочку. Его тело разрушалось и причиняло ему страдания, а новое – или старое – и какая разница, собственно… Это тело не могло ТАК болеть, конечно же, не могло.

Господи, почему так болит голова? Почему вообще всё так БОЛИТ. Боль была кругом. В позвоночник будто вставили раскалённую кочергу. Туловище не хотело поворачиваться, спина скрипела, и Ди уже пять минут пытался встать с кровати. Колени не гнулись, а в виски отдавались удары сердца. Приняв горизонтальное положение, Ди чуть не упал – голова закружилась, его повело в сторону.

– О, господи! – в голос простонал Ди.

Это было не первое его пробуждение после операции, десятое, но первый раз дома, а не в больничной палате. Привыкнуть Пратчет не мог. Каждое утро тело ломило так, что вечером не хотелось ложиться спать. Его кормили таблетками, ставили капельницы, делали массажи, но всё это помогало мало. Те боли, которые он испытывал в теле Ди Пратчета, оказались мелочью, чепухой и бессмыслицей в сравнении с натуральными старческими муками тела Мемфиса Аса. Оно будто мстило новому владельцу, расцветало новыми недугами, которых в медицинской карте не было. И болело каждый день, каждую минуту и каждую секунду, сводя Ди с ума.

Элли, увидев Пратчета в новом теле, не справилась с мимикой. Сначала глаза её округлились, а потом скривился рот. Ди ничего не объяснял девице, но и не прогонял её, хотя об этом думал. Ему была интересна реакция. И ещё пара мазохистских мыслей крутилась в голове. Например, попросит ли девица прибавку к содержанию. И как быстро она адаптируется к новым условиям работы.

Менеджер эскорт-агентства позвонил на третий день, аккуратно поинтересовавшись здоровьем уважаемого клиента. Дополнительной оплаты он, конечно же, добился. У Ди не было сил спорить. Он еле справлялся со своим телом.

Элли быстро привыкла, плавно сменив стиль поведения. Превратилась в сиделку и однажды попыталась сделать Ди минет. У неё почти получилось, но незадолго до оргазма Ди закашлялся и чуть не потерял сознание от удушья. Мемфис Ас страдал силикозом, благо в легкой стадии. Однако минет был испорчен, и Элли в очередной раз не справилась с мимикой или, наоборот, играла смущённую юную деву – она заметно расстроилась. Ди наконец-то решил её прогнать, а адвокату приказал судиться с эскорт-агентством, хорошо изучить контракт, внести в исковое заявление любые поводы для начисления штрафов по контракту – мало ли выходок совершила Элли, приятных на деле, но противоречащих договору… И вообще, разорить это проклятое агентство, пустить по миру Элли и сделать что-то ещё немыслимо подлое.

За десять дней Ди стал сварлив и брюзглив, будто не разум управлял телом, а тело – разумом. Первый заместитель и адвокаты к его старческим истерикам будто привыкли. И Ди привык. Он впервые почувствовал себя по-настоящему старым, после десятого пробуждения в новом старом себе.

Была уже полночь, но в кабинете доктора Уизерспуна горел свет. Доктор работал. Справа на мерцающем графиками и сводками столе-экране стояла коробка с шоколадными пончиками. Доктор печатал текст, сверялся с информацией на столе, бормотал что-то под нос и раз в полчаса запускал пухлую руку в коробку со сладостью. В полночь голоэкран замигал красным, пробежала яркая строка – «Пациент АМ1156 – терминальное состояние. Пациент АМ1156 – терминальное состояние…»

Доктор Уизерспун нажал несколько клавиш на голоклавиатуре.

– Ага, мистер Ди Пратчет, – вслух, со вкусом произнёс врач. – Вот и ваш черёд пришёл.

Доктор не без труда выпростался из-за стола, взял очки и не забыл прихватить пончик. Был он, судя по всему, очень доволен.

Ди Пратчет умирал. Три года он боролся со старостью, и борьба эта была неравной. К концу жизни Ди начал страдать сутяжничеством. Он судился со всеми, даже с собственной компанией. Его глаза слепли и слезились, он почти потерял слух, но до последних дней собирал вокруг себя стаю адвокатов, на которых спустил почти всё своё состояние. Он несколько раз подавал иск на клинику, полагая, что его надули, всучили слишком старое и слишком больное тело. Все суды он проиграл, и месяц назад его признали недееспособным. Он старик, и он выжил из ума. Несмотря на прошедшие суды, контракт с клиникой святого Вергилия был в силе, и последние дни Пратчет доживал в ней. Ему было плохо, он не спал и почти не ел, а этой ночью он почувствовал смерть. Он понял, что умирает.