Елена Луговская - О чем думает море…

Да… производителям машин было сложно удивить покупателя и заставить их купить новую машину взамен все еще работающей старой. Последним шиком считалось наличие опции – расположение пищи относительно тарелки… чем-то напоминало старинную программу Ворд, была такая… – окно документа можно было располагать относительно экрана в процентном соотношении слева, справа, во весь экран, на 10 % и так далее. Форму пищи на тарелке можно было задать координатами в 3D формате, но форма рыбы, птицы теперь никому не была интересна, в моде были, помимо простейших геометрических фигур, в основном, цветы и звезды.

Такое полное пренебрежение культурой питания не явилось чем-то особенным и из ряда вон выходящим в свете всех остальных изменений, случившихся на планете. Человечество, а с некоторых пор оно было представлено только его женскими представительницами, точно с таким же пренебрежением стало относиться и ко всему остальному. Красота была не в цене. Упор делался на удобство: удобно было не готовить еду – придумали автомат, удобно было не мыть посуду – посуда была только одноразовая (кажется, одноразовая посуда – это очень древнее изобретение, но как говорят историки, раньше одноразовая посуда конкурировала с посудой многоразового использования, теперь даже понятия многоразового использования чего бы то ни было не стало), удобно было не стирать, не гладить, не мыть и не чистить: одежда, обувь, всевозможные ковры, покрывала, постельное белье, сумки, даже матрацы – все теперь было сделано так, чтобы при первых же признаках негодности для эксплуатации быть утилизированными.

Когда в 2213 году выведенные на орбите космических станций мир специальные мусороперерабатывающие бактерии расправились со всем мусором, накопившимся за тысячелетия человеческой истории, некоторые псевдоученые начали кликушествовать, что, мол, оголодают бактерии, да и давай нас жрать! Этого, к счастью не произошло, ведь наука на то и наука, чтобы, изобретая решение проблемы, учитывать нюансы возможных последствий. Впрочем, как ни прискорбно это признавать, но сегодня о науке так сказать уже было нельзя.

Давно уже было нельзя. С тех самых пор, как в науке остались представители доминировавшего теперь человеческого вида – женщины.

Если на заре своего появления феминизм как идеология мыслился чем-то революционным, то развившаяся в рамках такой идеологии культура общественного поведения и мироустройства оказалась удивительно деструктивным феноменом. Вместо декларируемого на заре появления феминизма равенства между мужчинами и женщинами, человечество пришло к торжеству маскулинно-феминного гендерного типа, проявленного в биологическом женском виде.

Даже период нового средневековья, памятный расцветом трансгендерной идентичности, не смог противостоять феминизации мира. Сначала женщины проникли в чисто мужские сферы деятельности и доказали, что способны не хуже мужчин выполнять любую физическую и интеллектуальную работу, потом женщины проникли в управление, властные структуры и со свойственной только женщине уверенностью в собственной непогрешимости переиначили все устоявшиеся правила и обычаи, полностью изменили приоритеты мирового развития, принципы сотрудничества и общежития. Навязываемые человеческому сообществу идеи со временем сложились в целое религиозное учение, так называемый Кодекс Новой Жизни. Деструктивность политики общественного переустройства не была самоцелью, даже не так – деструктивность вообще не предполагалась, – все изменения были настолько несущественны, что даже их непредсказуемость, необусловленность текущей ситуацией, и зачастую откровенный идиотизм не принимались обществом всерьез. Просто в какой-то момент вдруг оказалось, что все уже не так, что все настолько иначе, что исправить или вернуть назад уже ничего невозможно.

Структура нового феминного общества требовала феминности от всех независимо от пола и возраста, при этом само понимание феминности кардинально трансформировалось и по сути представляло собой культ маскулинно-феминного типа, в котором к мужскому началу условно отнести можно было только требования физической выносливости, высокого интеллектуального потенциала и непременной харизматичности. Сразу после периода Нового средневековья был небольшой период, когда казалось, что произошла инверсия гендеров – женщины прочно обосновались на тех социальны позициях, которые несколькими веками ранее традиционно занимали мужчины, а мужчины соответственно заняли освободившиеся ниши в социальной иерархии, уже упоминавшийся трансгендерный всплеск ничего не изменил в этом раскладе, и даже, как считают, некоторые ученые, способствовал инверсии социальных полов. Мечта некоторых теоретиков того времени о рождении нового «андрогинного» социального пола в реальности воплотилась весьма однобоко – женщина приняла на себя все социальные функции и мужчине просто не осталось места в таком мире.