Гибель моя была неминуема!
Я пал на дно ямы, силясь хоть на мгновение отдалить ужасную смерть, когда огонь вдруг погас… О чудо! Неведомая сила одолела пламя!
Я слышал панические крики злодеев, они спасались бегством. А чьи-то руки оттаскивали прочь ветки и сучья, и вот снова засверкало передо мной золотое, синее, зеленое: солнце, небо, листва.
Обгорелое бревно уперлось в дно, и я, не раздумывая, начал взбираться по нему.
Сил моих было мало, а вскоре они вовсе иссякли. Тело не повиновалось мне… как вдруг сильные руки схватили меня за плечи и рванули вверх.
* * *
Александра включила бра, посмотрела на часы.
Не спится. Мысли, будто заколдованные, кружатся вокруг того ужасного человека… существа, встреченного по пути из Богородского.
Сергея Хортова!
Да уж, у страха глаза велики. Петр Устиныч до сих пор уверял, что тот человек волком ускакал в лес. Игорь и Саша отмалчивались насчет таких подробностей, но Александра подозревала, что у них от страха были глаза не велики, а просто закрыты. Сама-то она ясно видела человека… конечно, что-то хищное в нем было, да…
Себе-то она могла признаться, что поначалу он вовсе не показался ей ужасным, напротив, потянуло к нему необычайно! Пожалуй, эта встреча, этот случай были самым сильным впечатлением ее жизни, как ни чудовищно это звучит. Ну что ж, стало быть, жизнь такая, что немного нужно, чтобы поразиться, – а выпадает поразительного как раз мало, мало! Ведет она жизнь одинокой бабы, которую все чаще грустно удивляет зеркало, у которой все от случая к случаю: удачные передачи, солидные гонорары, мужчины, хорошее настроение… Обычный же фон – серая обыденность, когда не знаешь, как день избыть. И это вранье, считала Александра, будто работа тележурналиста отнимает много времени, сил и нервов. Впрочем, нет, не вранье, если и впрямь отнимает: у семьи, у любви, у каких-то милых сердцу дел. А если эта работа – главное развлечение в жизни, и притом не в радость, то какая это, к черту, жизнь? Вот она – кем-то презираемая, кем-то любимая, предмет чьей-то зависти – или насмешки, усталая, ленивая, начинающая полнеть и вянуть, – не мать, не жена, не возлюбленная, «репортерка» возраста элегантного Александра Бояринова… От чего тут отнимать – и что? И чего ждать, если в этой жизни все уже испробовано, все испытано – и мужчины, и любовь, и даже попытка семьи. Правда, детей не было – одни аборты. А в последний раз ей было очень серьезно заявлено в больнице: еще один – и она перестанет вообще быть женщиной.
Да? Ну и что? Раньше, позже… Она уже вошла в тот возраст, когда женщина понимает: несбывшееся не сбудется! – и начинает оплакивать его. Первый шаг к старости – пусть маленький шажок! – сделан.
Александра вздохнула, выключила свет, повернулась на бок и подумала, что надо бы завтра разыскать Валерия Петровича: он куда-то запропал, не звонит, не заехал, как обещал. Уже неделя прошла. Впрочем, она прихварывала с того вечера, как топталась у подъезда в лютый мороз, почти не бывала на студии.
Единственный плюс у этой работы – никто не стоит над душой с палкой, чтобы в присутствии сидела от и до.
Нет, а что это творится за дверью?! Такой тихий был подъезд – редкость в наш бурный век… Ничего себе, однако! Тренировка по футболу? От стены к стене пинают огромный, тяжелый, но мягкий мяч. Вот гол в дверь Александры! Ого! Еще раз и еще! А может… там бьют кого-то?!
Александра скользнула к двери, прислушалась. Что ж никто из соседей не выйдет? Ей вечно – вроде как по штату положено, раз журналистка, – приходится решать все проблемы в домоуправлении, неужто еще и ночами оборонять дом родной?!
И тут припадочно закурлыкал звонок под чьей-то рукой!
Александру будто отбросило от двери. Но наконец она решилась: приблизилась к глазку… да так и ахнула, схватилась отпирать.
Прямо на нее умоляюще смотрело искаженное глазком, измученное лицо Валерия Петровича!
Александра отворила не раздумывая, и только когда Овсянников ворвался, оттолкнув ее и тотчас захлопнул дверь, запоздало испугалась: да она же в одной рубашке! Но, глянув на него – потного, перепачканного известкой, измятого, – поняла: да он ее и не видит!
Валерий Петрович шатнулся по коридорчику, слепо тычась в стены ладонями, силясь удержать равновесие, и вдруг осел на корточки, приткнувшись к холодильнику, который у Александры стоял в прихожей из-за тесноты кухни. Снял шапку, вытер ею мокрый лоб и еще некоторое время сидел так, опустив голову и свесив руки, будто в крайней усталости.
Читать дальше