Владимир Власов - Земля Обетованная

Сама атмосфера, царившая среди пассажиров поезда, вмиг заставила меня забыть обо всём на свете. Поезд набирал скорость, путей к отступлению у меня не было. В плацкартном вагоне, куда села девушка, публика оказалась столь необычной и увлекательной, что, глядя на разнообразие лиц и покроев одежды, я вначале подумал, что все они представляют собой гастролирующую артистическую труппу. Стоя в проходе и отыскивая глазами мою незнакомку, вошедшую в вагон несколькими минутами раньше, я не мог удержаться, чтобы не попасть под магию их общего настроения. Должен заметить, что предприимчивые проводники постарались набить пассажиров в купе, как сельдей в бочку. Почти на каждой скамейке сидело трое вместо полагающихся двух человек.

– Можете присаживаться, – сказал занимающий рядом с девушкой место мужчина в дорогом костюме, освободив для меня краешек скамейки. Это был именно тот тип, который втащил в вагон её сумку.

– Благодарю, – сухо ответил я и опустился рядом с моим соперником.

Признаюсь, что, будучи человеком со склонностями к жизнеописанию, я частенько берусь за перо, чтобы черкнуть какую-либо вещицу в стиле беллетристики, и всегда рад возможности обогатить свой жизненный опыт наблюдениями за попутчиками. Когда же у меня появляется свободное время, и я могу без суеты о чём-нибудь подумать, то мои наблюдения позволяют мне строить собственные философские обобщения на так называемом живом материале, включающем лица, жесты и слова моих вновь обретенных знакомых и друзей. Ну, чем не приятное времяпрепровождение для холостяка, пытающегося скрасить серость своего одинокого существования?

Итак, моя девушка оказалась в обществе шестерых мужчин, включая меня самого: благообразного старика с бородой, чем-то похожего на моего покойного отца; нищего в лохмотьях; импозантного мужчины в дорогом костюме – моего соперника, предложившего мне место; человека с европейской наружностью в монашеской одежде буддиста; и скромного, чуть странноватого молодого господина в одеянии, напоминающем плащ, облепленный птичьими перьями. Их разящее отличие друг от друга, вероятно, в первые минуты породило в моем воображении ассоциацию с театральной труппой ещё и потому, что четверо пассажиров, ехавших до нас, за время путешествия успели познакомиться и подружиться. И наше появление положило конец их дискуссии, но атмосфера лёгкой непринуждённой беседы всё ещё витала в воздухе, и в их глазах поблескивали весёлые искорки.

Увидев меня, девушка нисколько не удивилась, лишь кивнула мне головой, как старому знакомому.

Усевшись возле прохода, я с интересом углубился в изучение моих спутников. Хотя у каждого из них были свои отличительные черты, своя особенность, а поэтому и своя манера поведения, всё же их объединяло нечто общее, чего я никак не мог уловить.

Сидящий у окна благообразный старик подарил мне взгляд своих небесно-чистых голубых очей, полный отеческой нежности, отчего мне стало не по себе. Должен признаться, что от всех четверых исходило какое-то особое чувство доброжелательства, что несколько диссонировало с моим вдруг помрачневшим расположением духа, с которым я неожиданно затесался среди них. Некоторое время все молчали, изучая взглядами друг друга. Девушка, которой досталось место у окна напротив старика, вдруг подавила смешок, и враз улыбка пробежала по лицам всех присутствующих. Вероятно, этот смешок у нее вырвался непроизвольно, но как бы там ни было, я принял его на свой счет и ещё больше помрачнел. "Какой я дурак!" – пронеслось у меня в голове. Но тут же я подумал: "А поцелуй? А её слова?" И я решил держаться до конца. У меня хватило сил овладеть собой. Я тоже изобразил на своём лице подобие улыбки, за что был сразу же принят в их компанию. Некоторое время все молчали, лишь стук колес нарушал тишину купе. Вдруг нищий бродяга, сидящий рядом со стариком, состроил страшную гримасу, отчего девушка залилась ещё большим смехом.

– Браво! – воскликнул мужчина в дорогом костюме. – Это именно то выражение лица, с которым следует предстать перед ликом Господа Бога.

– Однако, – возразил с откидного сидения буддист-европеец, улыбнувшись одними глазами, – смотря перед каким богом вы собираетесь предстать, и есть ли у этого бога лик, в нашем понимании?

– Как раз ваше замечание наводит на одну мысль, которая преследует меня последнее время, – заметил мой импозантный соперник. – Ведь, в принципе, суть всех религий сводится к тому, чтобы, клеймя нас своими печатями в виде обрядов, аутодафе и прочей мистики, подчинять нас целям объединения или разъединения. От природы мы одарены фантазией и склонны к определенным силлогическим умозаключениям, воображая Бога соответственно своим духовным наклонностям и мироощущениям. Но никто из нас не допускает мысли, что Создатель может оказаться не таким, каким мы его рисуем в своем воображении.