Кристина Чокнутая KARAMELka - Никто, кроме нас

–Папа, что это?– закричал я.

Мама принялась успокаивать существо, а папа поднял меня на руки, так что я теперь мог видеть лицо – большое, красное, морщинистое лицо. Папа подождал, пока звук утихнет, и сказал:

–Это твоя сестренка. Знакомься, дружок, это Майя.

* * *

Я стал, не в силах двинуться дальше. Машина взревела и уехала, оставляя за собой облака пыли и стоящего в растерянности посреди двора парня с цветочным горшком в руке. Я кинул ей вслед быстрый взгляд. И принялся за остальное.

Дом был деревянный, двухэтажный. Большие высокие окна делали его похожими на замок, но лишь немного. Темно-зеленые стены все еще сохранили свой цвет. По ним как-то уже даже лениво вился густой плющ. Стоящее прямо рядом с крыльцом дерево норовило проделать пару дыр в крыше.

Солнце нещадно палило, под солнечными очками лицо вспотело. Вокруг не было видно ничего живого. Не хватало только перекати поле.

Рюкзак упал с моего плеча, громко шлепнувшись на землю в полной тишине. Я понял, что пора двигаться, вздохнул, поднял его и направился к калитке. Та вяло скрипнула, жалуясь на то, что её потревожили.

И вот настал ответственный момент: я достал ключ и засунул его в замочную скважину. Повернул. Внутри что-то тяжело щелкнуло и, кажется, упало. Дверь открылась, и я вошел в царство полумрака.

Направо и налево находилось пространство. Пространство, заполненное пылью, еще раз пылью и редкими лучами освещающего ее солнца. Я скинул вещи на пол и прошёл в зал, что был справа. Это было что-то вроде столовой. Там было так же тихо, как и везде. Мебель, стоящая нетронутой на своих местах, была накрыта сверху пленкой, перевернутые стулья изящными ножками смотрели в потолок. Создалось впечатление, что кто-то просто оставил все и ушел, не забрав с собой совсем ничего. Я попрыгал на полу. Тихо. Не скрипит, хорошо. Затем я аккуратно поставил на край ближайшего пыльного подоконника горшок с чайным деревом.

«-Подними руки.

Я поднял и задержал их горизонтально на уровне груди.

–Но ты же сам понимаешь, что по-другому нельзя. Это политика. Современное положение и всё такое…

–Подними вверх.

Я поднял. Юсиф ушел из моего поля зрения, и я начал ворочаться.

–Не вертись. Сожми и разожми кулаки. А теперь коснись пальцем левой руки носа.

–Политика? Какого черта?

–Ну как?– готов поспорить, он затеребил свой платочек,– В соответствии с законом о робототехнике…

–Робототехнике?!– мой возглас заглушил возмущения и вскрики медсестры,– неужели ты хочешь сказать, что я теперь одна из этих чертовых железок?

Юсиф торопливо подсеменил ко мне, успокаивающе вытянув ручки.

–Тише-тише, сядь. Согласно указу о киборгах 2047 года, понимаешь, все, в ком содержится больше двадцати процентов техники…. Поверь, на самом деле ничего особо не меняется – киборгам тоже дают права, лишь надо будет выполнять кое-какие… Обязательства. Сядь, сядь, кому говорю!

Он так резко рявкнул, что я сел. Медсестра опять меня повернула и принялась светить карманным фонариком в левый глаз.

–Ты пойми… Мы все сделаем на лучших возможностях. Подберем тебе самый хороший дом….ну, из, конечно же, имеющихся. На работе – а я же очень надеюсь, что работу свою ты не бросишь – никто даже и не узнает. У нас самые лучшие врачи, они сделают все просто самым лучшим образом. Никто даже ничего не заметит.

Медсестра неожиданно что-то сделала, и я почувствовал, как руку что-то пронзило. Я взвыл, схватившись за бедную конечность. И тут понял.

–Я её чувствую,– я поднял глаза на девушку,– я чувствую ее.

–Дом я выберу сам. В техзоне есть много замечательно подходящих домов. Правда, не исключено, что понадобится небольшой ремонт…

Но я был отвлечен. Я трогал ноги, ткань штанов, футболку, стол – все, что попадалось под руку. Ведь я чувствовал. Я её чувствовал!»

Я присел и заглянул внутрь. Как и ожидалось, в камине не оказалось ничего драгоценного или интересного – ну, если, конечно, вы не увлекаетесь кучками совершенно неживописной золы. Встал. Прошелся вдоль зала. Остановился. На стене что-то висело, скрытое куском ткани. Какое-то время я постоял, рассматривая силуэт предмета, а затем взял за край и резко сдернул её.

На меня уставилось мое отражение. Немного новое и даже непривычное настолько, что, проходя мимо застекленных магазинов, я не мог понять, что за придурок на меня косился.

Новое отражение, если присмотреться, не обладало никакими существенными отличиями от прежнего. Разве что глаза теперь были разных цветов. За это Юсиф дико передо мной извинялся и даже предлагал мне носить линзу, но я отказался. Тоже мне, морока. Сверху лоб пересекал еле заметный шрам, который, если присмотреться, вообще исчезал.