Константин Шеметов - В книге

Любопытны также наблюдения за собой. В каких-то реальностях Тони, как прежде лоялен власти, время от времени он протестует (пикет с табличкой «Путин хуй»), иногда ему пофиг (он влюблён, остальное неважно), а подчас хоть и страшно, но он всё ж таки терпит – Гомес как бы смирился с деспотичным режимом и уповает на эволюцию. Как начинающего астронома, его необыкновенно радуют пусть и кратковременные, зато чрезвычайно познавательные перемещения на другие планеты. В таких визитах можно увидеть аллегорию перемен посредством воображения: мечтая, думая, стремясь, человек в состоянии существенно расширить своё внутреннее пространство, отчего он становится глубже, умней и ближе к здравому смыслу. Но особенно впечатляют Гомеса его новые (во всяком случае, более разнообразные) отношения с Баффи. Если в реальности он был влюблён лишь безответно (любовь болезненна, а такая вдвойне), то теперь куда лучше: как правило, они друзья, случается секс, а иногда и вовсе чудо – Элла отвечает ему взаимностью.

Всё это обескураживает. Скажем так, Тони всерьёз задаётся вопросами устройства мира. Он ищет суть и «вывозит мусор» (мусор постправды, заблуждений, пустых надежд), но и избежать декадентства в конечном итоге он не в состоянии. Чем больше знаешь, тем печальней: все измерения похожи; принципиальные перемены возможны лет через тысячу, а тем более в РФ, зло, как правило, побеждает, любая демократия заканчивается социализмом и так далее.

Тони тревожит близость смерти. Люди боятся своей смерти, а ведь, по сути, она решает все проблемы, за исключением недостатка радости при жизни. Стремясь компенсировать это упущение, а заодно и уменьшить страх, добавив смысла умиранию, Гомес изобретает так называемый «Браслет исхода» (BEND, Bangle End) – специальный гаджет для мертвецов. Замысловатое устройство в виде браслета и микрочипа в голове создаёт иллюзию новой жизни. Счастливой жизни после смерти и в соответствии с заранее заданным сценарием. Работа над гаджетом постепенно стирает границы событий между действительностью и вымыслом, в результате чего Гомес находит идеальное место для жизни, и этим местом является будущее: две тысячи сотый, восточное побережье Соединённых Штатов, Монток, дом, песчаный берег, на пляже Баффи. Она буквально теперь всюду. Тони доволен.

Книга лучше реальности, приходит автор к несложной мысли в конце романа, а, закончив, торопится на встречу с Эл (любимой Эл) в аэропорт.

Да, они встретились, но эта встреча лишь подтвердила его догадку: в реальной жизни ему не светит. Элла чужая, подумал Гомес, зайдя на борт и немало смутившись под приветливым взглядом юной литовки. Их места были рядом: он ближе к проходу, она у окна.

– Должно быть вы русский?

– Нет, это вряд ли, – ответил Тони, – но из РФ. В вашем вопросе скорей гибрид: немного русский, португалец, украинец и англичанин. Меня зовут Тони. Антонио Гомес, – представился Гомес.

– Очень приятно, Алге Виткевич. Гибрид поляка и литовки.

– Польский писатель был такой.

– Больше художник, – заметила Алге. – Покончил с собой в тридцать девятом. Мой дальний родственник, возможно. Точно не знаю.

Да и не надо.

Алге летела в Лиссабон из любопытства.

– Давно хотела, Тони.

– Правда?

– Да, после фильма. Вы, верно, знаете.

– «Ночной поезд до Лиссабона»?

– Точно!

– Красивые виды, книга, интрига…

Она улыбнулась.

Писатель Виткевич, покончил с собой в Украине, спасаясь бегством из оккупированной Польши войсками Вермахта и Красной Армией.

Вот и вся разница, да, Тони? – подумал он. Алге летела в Лиссабон из любопытства, а он бежал. Бежал от русских, как и Виткевич. Интересно: в родном городе Станислава Виткевича Закопане в его могиле похоронен отнюдь не он. Тело другого человека. Тело писателя свободно, как и при жизни. Авантюрист. Он был бы счастлив, надо думать, что так всё вышло.

И снова тело, – вернулся Тони к своей книге. Он умирал там раз пятьсот, утилизируя себя и, как ни странно, оживая в новой реальности. Прекрасно. Прекрасно, Тони.

– Что вы сказали? – Алге Виткевич словно читала его мысли.

– Так, ничего.

– Хотите виски?

– Хочу, наверно, а мы где?

– Летим над Польшей, полагаю. Мы в самолёте, вы в порядке?

– Не знаю, Эл, что-то не так.

Алге смутилась. Какой-то чокнутый попался. Вот и летай теперь, подруга, из любопытства, блядь, «Е-классом».

На самом деле они летели над югом Франции и приближались к Средиземному морю. Ещё немного и Лиссабон. Тони предчувствовал неладное. Раньше так не было. Разве что сны. Работа над книгой сносила крышу. Он так увлекался жизнью героев, что как бы и сам играл роль персонажа, воссоздавая виртуально события книги во сне, просыпался разбитым, не вполне понимая, кто он и где.