Рафаэль Гругман - Запретная любовь. Forbidden Love

В ноябре обе женщины родили. Лиза – девочку, Хелен – мальчика. Так что не пришлось прибегать к ухищрениям – девочка воспитывается в семье Лизы и Хелен, а мальчик – в семье мужчин. Младенцы родились темноволосыми с карими глазами. Но и этому нашли объяснение – родители старомодны и пользовались каталогом двадцать первого века. Мы понимали, отсутствие сертификата доктора Хансена с указанием номера пробирки и генетического кода повредит карьере наших детей, но ничего не могли поделать. Прежде бывали случаи изготовления фальшивых сертификатов, но когда медицинские офисы обязали ежемесячно представлять отчёты в Вашингтонский Центр Семьи и Брака, и номера сертификатов внесли в общенациональную базу данных, обман стал невозможен. Родители, пойманные на мошенничестве, получили по три срока пожизненного заключения, а дети – позор и презрение общества. Ещё был случай лет тридцать назад, прогремевший на всю страну судебный процесс в Далласе. Некий предприимчивый врач продавал медицинские сертификаты и неплохо на этом зарабатывал, пока не попал в сети секретного агента полиции, под видом покупателя запросившего требуемый документ. Десять пожизненных заключений без права амнистии – по одному за каждый поддельный сертификат – для врача, и пожизненное заключение для родителей – суровый приговор отбил желание обойти закон.

Но зачастую ребёнок, родившийся в неполноценной семье, ещё в детском саду впитывает общечеловеческую мораль и по достижении половой зрелости избавляется от родительских генов. Даже если у него нет медицинского свидетельства, доказывающего, что его зачали в пробирке, для неофитов все двери открыты. Закон предоставляет «новым людям» множество льгот: гранты на бесплатное обучение в колледже, налоговые послабления на первые десять лет, но главное – они получают удостоверение личности с зашифрованным фальшивым генетическим кодом, исключающее дискриминацию по сексуальному признаку (государство любую фальсификацию может себе позволить). В дальнейшем неофиты создают розовые семьи и наслаждаются жизнью полноценных людей. Пока же нашим детям, Ханне Конде и Виктору Грину, предстояла нелегкая жизнь. Ханна приобрела фамилию Лизы – в лесбийской семье ребёнок приобретает фамилию женщины, родившей его, а Виктор унаследовал фамилию Даниэля, биологического отца. Привычные американские семьи: в одной – две мамы, в другой – два отца.

Я виделся с дочерью ежедневно – женщин она называла «мама Лиза» и «мама Хелен». Виктор обращался к нам «папа Роберт» и «папа Даниэл». Роберт, пора снять со своего лица маску, нерадужный второсортный мужчина.

Брожение в умах начинается с мелочи. Полгода назад шестидесятилетний мужчина обратился в Конституционный суд с заявлением, – поведав о детских страданиях, потребовал внести в семейное законодательство, что «каждый мальчик имеет право кого-то назвать „мамой“». «Кого из отцов?» зашёл в тупик суд и предложил родителям-мужчинам полюбовно меж собой сговориться. Разумную идею отверг мужской общенациональный референдум, и тогда сенатор Гитсон, либерал-демократ от штата Иллинойс, предложил называть мамой суррогатную медсестру. Но и здесь возникли проблемы. Федеральный закон защищает медсестру от судебных исков, требующих выплаты алиментов в случае смерти одного или обоих супругов, и запрещает без согласия медсестры разглашать её имя. Профсоюз суррогатных матерей также выступил против любых поправок к закону, остерегаясь изворотливых адвокатов, способных найти лазейку и нанести материальный ущерб медсёстрам. С влиятельным профсоюзом ни одна политическая партия ссориться не осмеливается. Пока ведутся дебаты, у Виктора мамы нет. Когда он достигнет совершеннолетия, узнает, что Хелен – его суррогатная мать, и её, если не будет стесняться, он назовёт «мамой».

Ещё с одной проблемой пришлось столкнуться. Учебник по детской психологии настоятельно рекомендует родителям брать иногда ребёнка в свою постель, вырабатывая у него подсознательные навыки нормального сексуального поведения и – добавлю от себя – предотвращая трагедию, случившуюся когда-то в семье Лизы Конде. Она родилась в радужной семье, воспитывалась в соответствии с общепринятыми нормами морали и нравственности, а в шестнадцать лет её как подменили, Лиза закрутила тайный роман с одноклассником. Чтобы их разлучить, родители переехали в другой город, возили дочь к психологам, подружили с хорошей девочкой, радужной, отличницей, спортсменкой, но все усилия оказались тщетны. Лизу тянуло к мальчикам. Поступив в колледж, она переехала в девичье общежитие, и всё закружилось сызнова; её вылавливали в соседней обители, в комнатах мальчиков, офицеры полиции нравов составляли протоколы о проникновении на запретную территорию, выписывали штрафы и предупреждали о серьёзных последствиях. Впустую. Родители от неё отказались – не вынесли позора.