Рафаэль Гругман - Запретная любовь. Forbidden Love

Ещё через день в назначенное время мы прибыли в суд. Присутствие обвиняемого оказалось чистой формальностью. Судья задал один лишь вопрос, поинтересовался сексуальной самоидентификацией, первой графой анкеты, минут пять пообщался с Энтони и перенёс рассмотрение дела на две недели.

Незаметно покинуть здание федерального суда нам не удалость, невесть откуда взявшаяся толпа репортёров, столпившихся на лестнице в ожидании «свежего мяса», накинулась с расспросами. Как заправский игрок в американский футбол, Энтони отчаянно бросился головой вперёд. Изворачиваясь от рук с микрофонами, цеплявших с обеих сторон, он затащил подопечного назад за полицейский кордон, и вызвал на крышу здания вертолёт-такси. Пилоту он коротко бросил: «курс на Олбани».

– Поживёшь недельку на моём ранчо вдали от акул компьютерных клавиатур, – пояснил он спонтанно принятое решение.

В здание федерального суда Роберт Маркус вошёл никому не известным программистом, а вышел – «криминальным авторитетом гетеросексуальной мафии». С таким клеймом в атмосфере всеобщей ненависти возвращаться на работу опасно: монитор случайно взорвётся на рабочем столе, неприметный комар воткнёт в шею смертоносное жало или робот-голубь капнет на голову нервно-паралитический яд. Запрашивая у менеджера по электронной почте семь отпускных дней, я подумал, хорошо бы недели две перекантоваться на ранчо. «Одобрено», кратко ответил менеджер и, сделав широкий жест, написал: «до особого уведомления следующие недели работай дома».

Три дня я наслаждался деревенской тишиной – даже не включал телевизор – и с лёгкостью принимал ухаживания Мигеля, домработника Энтони, милого добродушного толстяка, не отходящего от плиты и думающего, какую бы ещё еду запихнуть в гостя. Я никогда не был любителем латиноамериканской кухни, и, туша пожар острых специй, заливал желудок галлонами жидкости. Мигель изощрялся, всякий раз обещая приготовить нечто особенное. Я вежливо отказывался, но его это не останавливало. Если я отодвигал блюдо, объясняя, что сыт и скоро не влезу в брюки, он обидчиво надувал губы и говорил, что старается исключительно для меня. А если я просил приготовить что-нибудь попроще, он всхлипывал и причитал, что я не ценю его внимание и заботу.

На четвёртый день кулинарных пыток позвонила Лиза. Сказала: «Номер телефона я получила от Кована». – Хорошо, – равнодушно ответил я и замолк. Позвонила – пусть объяснит цель. Лизу холодный приём не остудил.

– Навестить тебя?

– Зачем?

Она проигнорировала нарочито безразличный и ледяной тон, и как ни в чём не бывало, защебетала.

– Энтони в пятницу вылетает на ранчо. Если не возражаешь, он захватит меня с собой.

– Хорошо, – меланхолично ответил я, но сердце застучало лихорадочной барабанной дробью.

Под такую музыку лучше отключить телефон, и не позволить разгорячённому языку намолоть грубостей. Нет у меня прошлого, которое хотелось бы вспоминать, чтобы заново пережить и прочувствовать некогда счастливые часы и минуты. Память о прошлом загажена. Ненависть, обида, месть и никуда не исчезнувшая привязанность, – каждое из этих чувств конфликтовало друг с другом, вынашивало собственные планы и толкало к активным действиям несвязанные меж собой части тела, руки, ноги, язык.

Разоблачительные откровения Питера усилили обиду и жажду мести, но озлобление не отменяет решимость установить истину. Злость нейтрализует естественный антибиотик, присутствующий в мозге каждого живого организма, – филия. Его называют по-разному: влечение, любовь, эрос. Кто кого одолеет? Эмоционально-двойственные, противоположные чувства, амбивалентные по-научному, в конфликтных ситуациях неизбежны. Понимая природу противоречий, я склонялся к решению порвать с антиправительственным нерадужным миром. Но стоило Лизе возникнуть… О нет! Я не хочу в тюрьму! Женщине не быть более в моей жизни!

Когда я рассказал Энтони о звонке, он подтвердил, что Лиза позвонила в его офис. Переговорив с ней, он понял, что пока обвинение в убийстве не снято, она ценный свидетель защиты. Ну, раз так… Наденем амуронепробиваемый жилет и электронными доспехами защитим податливые женским чарам слабые части тела.

…В пятницу в манхэттенском офисе Кована много клиентов. Освободился он к четырём часам пополудни, но из-за Майкла, своего супруга, на ранчо прилетел в начале седьмого. Лиза оставила дочь с Хелен – после официального развода за ней сохранились обязательства по воспитанию девочки.